Михаил Михеев - В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)

сигнал опасности - *опасный сигнал - ?сигнал "опасность";

сигнал тревоги - *тревожный сигнал[157] - сигнал "тревога";

? магазин продуктов - продуктовый магазин - магазин "продукты";

магазин одежды - ? одежный магазин - магазин "одежда";

магазин обуви - обувной магазин -магазин "обувь";

билет лотереи[158] - лотерейный билет - * билет "лотерея";

*билет трамвая[159] - трамвайный билет - *;

* платье свадьбы[160] - свадебное платье - *;

* билет партии[161] - партийный билет - *;

выражение грусти[162] - грустное выражение - * выражение-грусть;

золото кружев - ? кружевное золото - *;

манжеты Брабанта[163]- брабантские манжеты -* манжеты-Брабант;

кухни Италии[164] - итальянские кухни -? кухни "Италия"

... и т.д. и т.п.

Как представляется, для исследования сочетаемости слов разного рода можно было бы составить подобную матрицу. Она бы наглядно представила "освоенность" данного сочетания в языке, и по ней можно было бы судить о приблизительной тождественности их по смыслу.

По мнению Григорьева, уже при трансформации внутри одного поэтического приема Сравнение Метафорическое из одной синтаксической формы в другую, например, из сочетания кровати ржавый тарантас - в более прозаический сравнительный оборот - кровать, подобная ржавому тарантасу метафоричность или "особое тропеическое значение" теряется (с.215-216). Противоположное (то есть усиление тропеичности) происходит в конструкциях с творительным отождествления (люди-лодки Маяковского, дома-дирижабли Андрея Вознесенского или же кровать-тарантас, если бы такое существовало): тут некатегоричная, недосказанная и всегда загадочная (в метафоре с генитивом) метаморфоза уступает место более категоричному олицетворению (там же: 216-223).

Но на мой взгляд, такой ясной и однозначной противопоставленности здесь нет. Просто такие, скажем, ставшие языковыми и затертые повседневным употреблением сочетания, к примеру, лента дороги, огонь желания или серп луны - воспринимаются как тривиальные, потому что в языке имеется некоторое количество выражений с общими для сравниваемых в этих метафорах слов (и, следовательно, для стоящих за ними понятий) предикатами: от этого наша мысль не задерживается, когда мы их воспринимаем.

Так, и про дорогу, и про ленту почти одинаково можно сказать: "вьется, пролегает, убегает, прячется" и т.п.; про огонь и про желание - что они "горят, сжигают, испепеляют, теплятся, подогревают" и т.п.; про серп и про луну - что они "блестят, мерцают, сверкают, светят,..." - все они, так сказать, уже давно фразеологически "освоены, обкатаны" языком.

Тот факт, что в нормативном литературном языке давно отложилась такая метафора, как червь сомнения, говорит о том, что слова, его составляющие, хорошо между собой взаимоувязаны, "пригнаны", коррелированы: так как, с одной стороны

червь - точит / подтачивает / гложет [свой плод] - а с другой, и

сомнения - подтачивают / грызут / уничтожают [уверенность в человеке].

Таким образом, язык прокладывает мостики (протаптывает дорожки) между теми словами и понятиями, которые хочет связать между собой, и наоборот, забывает тропинки между теми, соположение которых для него перестает быть значимо.

Градации подзначений внутри "родителности"

Как и делает Бельский, для простоты можно исходить из того, что "в основе всякой генитивной конструкции лежит мысль, которая может быть оформлена как суждение" (с.282). В ряду этих конструкций следует рассматривать и метафорические: "Метафорическая конструкция с родительным падежом - тоже свернутое предложение" (там же). В работах авторов, исследовавших эту конструкцию, принято выделять внутри нее следующие классы, которые потенциально могут быть развернуты в соответствующие предложения:

a) родительный принадлежности, а вернее - родительный "обладателя" или даже "области нахождения предмета" (книга брата или газ Сибири) - они могут быть возведены к суждениям Книга принадлежит брату и Газ добыт (или привезен из Сибири);

b) родительный субъекта (приезд врача или шелест листьев) - их можно возвести, соответственно, к суждениям Врач приехал и Листья шелестят; или метафорические: пляска пилы, ржанье бурь (примеры из Левин 1969:397) - Пила [в руках будто] пляшет; Бури [как кони, издают] ржание;

с) родительный объекта: ограбление банка, прибавка жалования, трансформатор тока - [Кто-то] ограбил банк, [Начальство] прибавило жалование, [Трансформатор] преобразует ток; но формально этот тип - почти то же самое, что и

d) родительный содержания: сигнал тревоги, вопль отчаяния, возгласы одобрения - Сигнал [возвещающий о] тревоге; Вопль [свидетельствующий об] отчаянии и Возгласы [выражающие] одобрение;

e) родительный материала, или "содержимого": асфальт тротуара, кожа портфеля, стакан молока - т.е. Тротуар [состоящий из] асфальта; Портфель [сделанный из] кожи; Стакан [наполненный или вмещающий в себя] молоко (все это стандартные метонимии);

f) родительный (типичного) носителя свойства или "признака"[165]: темнота ночи, румянец щек, подлость человека, благородство поступка, безрассудство молодости - соответственно: Ночь темная, Щеки румяные, (Данный) человек подл, (Этот) поступок благороден, (Всякая) молодость безрассудна. Как видим, здесь может возникать типичность, или та или иная "кванторность": при этом может меняться "номинативный статус" имени или дескрипции (Падучева): Всякая \ эта ночь - темная; Внутри (данного\ всякого) человека (есть что-то) подлое; (Всякие\ эти) щеки румяны; Благородство свойственно (именно данному) поступку (или данному человеку). Но: Безрассудство свойственно (вообще всякому Х-у такому, что он принадлежит данному множеству Х, в последнем случае множеству) - молодых людей. (Правила навешивания кванторов, вообще говоря, не могут быть заданы однозначно даже перечислением всех имен или всех именных групп.)

А вот игра на этой же неоднозначности Платонова: почти до колен были обнажены худые ноги подростка... (НЮ)

Употребление затрудненного сочетания худые ноги подростка вместо более обычного выражения ее худые ноги (здесь говорится о девушке-подростке) или уж совсем нейтрального ноги девочки - индуцирует в нас предположения:

или

;

g) родительный предикативный: болезнь любви (Жуковский, Пушкин) - это сочетание можно развернуть в суждение: Любовь [это такая] болезнь [или временное помешательство, в которой влюбленный становится способен на необдуманные поступки]; к последнему виду близок также и

h) родительный сопоставительный (сам термин и приводимые к нему примеры из статьи - Левин 1969: 296) - паруса деревьев, дрожащие лапы ливня. (Впрочем, такую конструкцию, вероятно, точнее было бы назвать Именительный сопоставительный (или именительный "внешнего сходства"), поскольку во всех случаях именно слово в именительном падеже выступает в качестве "оболочки", т.е. средства сравнения для предмета (ситуации), обозначенной родительным):