Моше Бела - Мир Жаботинского

Эта психология «назло» имела, по мнению Жаботинского, и другую крайность, порожденную реакцией на еврейскую «сахарную болезнь», маниловщину. Еврейское легкомыслие подчас доходит до самого извращенного мазохизма, евреи готовы умасливать и ублажать своих злейших, смертельных врагов, лишь бы потешить свое мазохистское начало. Тому масса примеров как в истории, так и в настоящем:

Вспомните любую из освободительных войн, которые вели евреи. Всегда находились такие, кто воевал на стороне врагов. И в войне Маккавеев, и в Иудейской войне. Иерусалим осажден, это последний оплот еврейской независимости, но и в самом Иерусалиме есть бастион, в котором засели евреи, сторонники врага. Что же это были за люди? Что они чувствовали? Страшно интересно. Представьте себе это чудовищное равнодушие к себе или доведенную до абсурда партийную дрязгу: вокруг все горит, горят чуть ли не их собственные дома, дома их родных уже точно, а они сидят себе в своей крепости и приговаривают: «Давай, давай, поддай им жару!». Кажется, все отдал бы просто из репортерского азарта ради интересного интервью, чтобы провести с ними часок, выспросить, кто они, что себе думают. Я, например, абсолютно уверен, что они вовсе не были горячими сторонниками врага. Наверняка, между собой честили треклятую греко-римскую культуру и ее необрезанных «носителей». Рассказывали, каждый из своего горького опыта, как насмехались над ним за его еврейский акцент, как не пускали его на порог, как издевались,— и все это было для них пустяком по сравнению с желанием сделать «назло» самим себе. «Героями хотите быть? Народом?! С державами воевать захотели?! Они вам покажут, они вас сотрут в порошок, и поделом!»

«Жабы» — называют у нас людей, у которых ненависть к Мордехаю [*] Мордехай и Аман. Антиподы, герои библейской Книги Эстер. Мордехай — заступник еврейского народа, Аман — ярый юдофоб, стремившийся уничтожить весь еврейский народ. перерастает в любовь к Аману и которых хлебом не корми, дай напакостить своему народу. Осмотритесь, и вы их повсюду увидите. Возможно, ныне их развелось более, чем когда-либо.

Как пример из современности Жаботинский вспоминал Евсекцию — еврейский отдел большевистской партии коммунистической России, работники которого преследовали сионистов со страстью, превосходящей все, творимое их русскими товарищами из ЧК. Вспоминал он также и так называемый «Союз Мира», «весь смысл существования которого — быть холуями, прислуживать арабам, пробуждать их национальное самосознание». Несть числа таким примерам. И все мы знаем, что и поныне, когда наша страна окружена врагами, мечтающими ее уничтожить, среди нас есть масса таких «господ Назло». Назло самим себе.

«Народу Книги», привыкшему повторять: «не силой, но духом», предложил Жаботинский нечто совсем новое, непривычное: надо изучать новую «азбуку» — «азбуку боя»! Люди постарше наверняка помнят, что в те годы идея создания еврейского государства проникла в сознание многих. И среди них было достаточно таких, которые никак не могли смириться с мыслью, что это государство надо завоевать. Завоевать в бою, где, представьте себе, стреляют. Такую «гойскую» идею они никак не могли принять. Пацифистские настроения, оторванные от реальности, царили тогда на еврейской улице и порождали атмосферу самоуничижения, надежды на «доброго гойского дядю». Призыв Жаботинского: «Учитесь стрелять!» прозвучал как гром среди ясного неба и вызвал всеобщее возмущение. Но очень скоро этот призыв нашел живой отклик среди молодежи. И она пошла в «хедер» [*] Хедер. Начальная еврейская школа. , в котором слышала звуки, весьма отличные от традиционного «комец алеф — «О» [*] «Комец-алеф». Буква в алфавите языка идиш. . Самый решительный призыв изучать «новую азбуку» прозвучал в статье Жаботинского, опубликованной в 1931 году:

У поколения, которое выросло у нас на глазах и которому предстоит совершить величайший поворот в нашей истории, есть своя азбука, и звучит она так: учитесь стрелять!

Доводы против этой азбуки мы знаем назубок. Я бы не сказал, что это совсем пустые доводы. Наоборот, в основном они очень серьезны. Если мне скажут, например, что человек должен изучать какое-то ремесло, чтобы прокормить себя и быть полезным другим, или что нужно быть настоящим человеком, а стало быть, изучать «культуру вообще», или же быть евреем, а для этого необходимо изучать свой язык и свою историю,— я скажу: разумеется, верно. Если мне скажут, что государство строят не пушки, а труд, разум и капитал,— и с этим я полностью соглашусь. И даже если мне будет сказано, что стрельба — это милитаризм, а наш мир стремится к миру,— я и с этим не буду особенно спорить, хотя не уверен, что он действительно так уж стремится к миру. Я даже готов признать, что это очень печально, что именно в наше время евреям приходится заниматься таким делом — учиться стрелять. Но — приходится, и против необходимости, продиктованной исторической реальностью, возражать бессмысленно.

Осознание исторической реальности обязывает нас понять: если евреи будут прекрасными земледельцами и экономистами, если они будут строить и строить, если каждый из них станет тонким знатоком своей культуры, от песни Деборы [*] Песнь Деборы. Текст из Книги Судей. По мнению исследователей Библии — древнейший из дошедших до нас текстов на иврите. до Шлёнского [*] Авраам Шлёнский. Поэт и переводчик, современник Жаботинского, писавший на иврите. , но при этом не будет уметь воевать — наше дело безнадежно. Но если мы овладеем азбукой боя — у нас появится надежда. Это диктует нам историческая реальность, опыт последних 15—20 лет и перспектива на ближайшие 15—20 лет. И это ясно каждому — сионисту и антисионисту, еврею и нееврею, если этот нееврей готов снизойти на минуту до еврейских проблем. Всем, всем без исключения, и неважно, нравится им это или нет. Все понимают, что из всех условий возрождения государства умение стрелять — сейчас, к сожалению, самое главное.

...Я понимаю, что из сотни мечтающих овладеть новой азбукой у девяноста нет никакой возможности это осуществить при всем желании: не из чего стрелять, нет времени, законы не позволяют... Но ничего! Само осознание того, что это необходимо, само желание стрелять, боевая психология — чрезвычайно важны. Вы мне можете тысячу раз говорить, что это — духовный милитаризм, а я буду настаивать: это здоровый инстинкт народа, оказавшегося в нашем положении. И я помню (и читателю не стоит этого забывать), какую дорогую цену заплатили мы в 1914—1918 году за наше неумение стрелять.