Патрик Гардинер - Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма

Далее, Шопенгауэр разъясняет смысл, который он вкладывает, употребляя это различие, использованное Кантом для разъяснения статуса людей как моральных субъектов в мире, и который отличается от того, что имел в виду Кант. В частности, Шопенгауэр не имеет в виду понятие моральных субъектов как субъектов, постоянно прислушивающихся к правилам, сформулированным по приказу разумного правителя, живущего в их собственных сердцах (а возможно, и в сердце самой реальности), и подчиняющихся им. И это совершенно справедливо, так как теория Канта создает не только трудности в философии, но и интуитивно поражает нас, ошибочно полагая, что истинно добродетельны поступки из "намеренной воли, которая принимает во внимание только закон". Такое предположение аналогично тому, как если бы он утверждал, что каждое произведение искусства может создаваться только при условии точного следования эстетическим канонам. Но как в искусстве, так и в этике истинно как раз обратное: Шопенгауэр считает, что художественный талант схож с добродетелью.

335

Ответственность и проблема свободы

Анализ проблемы нравственной свободы, предпринятый Шопенгауэром, в сущности, является повторением его ранних, достаточно категоричных идей относительно поступков человека и их связи с его волей: в действительности он полагал, что его этическая доктрина должна рассматриваться как неотъемлемая составная часть его философской системы в целом. Так, например, он продолжает критиковать утверждения, что в соответствии с определенными понятиями, которые мы смогли постичь рационально или интеллектуально, какими мы должны стать, как мы должны себя вести, мы можем заранее определить наше поведение или исправить какие-либо черты характера личности или образа жизни. Очевидно, что Шопенгауэр не намеревается трактовать популярное мнение или "здравый смысл" как окончательный критерий или считать общепринятые мнения священными, рассматривая понятие и язык, которыми пользуются для анализа таких убеждений.

Он считает, что при ближайшем рассмотрении может оказаться, что значимость данных самоанализа, к которым обращались при обсуждении человеческой свободы, зачастую была неверно истолкована. И уже по этой причине мы не должны исключать возможность того, что язык, на котором мы привыкли выражать свои мысли, говоря о намерениях и выборе, может вводить нас в заблуждение или же быть двусмысленным.

336

Как философское учение теория, утверждающая, что поведение человека в некотором смысле строго "детерминировано", имеет длинную историю, причем в ее поддержку приводились самые различные доводы. Например, в одном случае эта доктрина была доказана на основании чисто научных или предполагаемо научных утверждении; в другом случае - на основании исторических доказательств; в ряде других случаев она была доказана с помощью исчерпывающих метафизических объяснений, лежащих в основе структуры мира и определяющих место человека в нем. И в соответствии с этими различными видами доказательств можно найти такое же разнообразие среди видов потребностей, которым подчинены как действия людей, так и все, что находится во вселенной. Таким образом, кроме понятия причинной детерминированности, которая рассматривается как нечто, предполагающее действие неизменных эмпирических законов, также использовались другие понятия, например логической или квазилогической необходимости.

Но какой бы вид детерминизма не был предложен, обычно (хотя и не всегда) признавали, что такие теории имели подтекст, наводящий на неприятные размышления, касающиеся традиционных идей о свободе человека. Если принять за истину, что выбор, который делают люди, и все их поступки действительно есть продукт неизбежной необходимости любого вида, то это наверняка означает невозможность поступать и выбирать по-иному, чем мы поступали на самом деле. Тогда как мы можем продолжать считать себя свободными, самоопределяющимися субъектами, кому закономерно приписывается моральная ответственность за свои поступки?

Далее Шопенгауэр утверждает, что, с одной стороны, положения философского детерминизма были абсолютно обоснованны. Тем не менее, он предоставил достаточно необычное объяснение доктрины детерминизма, используя как эмпирические, так и метафизические идеи таким образом, что стало возможно (как он считал) согласовать теорию с верой в существование свободы человека и его ответственности, и, следовательно, подтвердить кантовское понимание того, что, хотя каждый поступок человека может иметь полное объяснение, мы можем в то же время оставаться свободными "внутри себя", или "ноуменально".

337

Объясняя, как возможно такого рода согласование идей, Шопенгауэр, в первую очередь, старается показать, что различные известные аргументы, которые использовались при попытке подорвать детерминистскую теорию, совершенно неприемлемы. Далее мы покажем, что те факты, на которые они опираются, вполне можно считать понятными в рамках его собственной теории. Рассмотрим, например, хорошо известные возражения против идеи свободы воли чувство свободного воления есть базисная данность самосознания, чего не может объяснить или прояснить ни одна философская теория: Шопенгауэр критикует Мэн де Бирана, как и многих других, за использование этого утверждения в качестве доказательства, поскольку что же оно доказывает на самом деле? Начнем с того, что утверждение не проясняет, почему мы должны соглашаться с тем, что такие психические или "внутренние" переживания должны мыслиться как гарантии сами по себе (как полагают те, кто выдвигает возражение, о котором идет речь). Как известно, детерминизм, во всяком случае в его наиболее известной форме, утверждает, что любое действие, совершаемое индивидуумом при любых обстоятельствах, происходит в строгом соответствии с законом причинности, которому также подчинены все природные явления; как таковой, он рассматривает исключительно объективные причинные связи, в соответствии с которыми происходят и взаимодействуют феноменальные явления и события, или, другими словами, он рассматривает то, что лежит вне сферы внутреннего самосознания человека и его переживаний. Кажется вполне вероятным, что мы можем ощутить удовольствие свободы выбора, как об этом говорят те, кто проповедует идею освобождения, и, тем не менее, что бы мы ни совершали, все же оставаться в рамках, определенных причинными отношениями, как было описано выше.

338

И так же вполне вероятно, что такая идея - одна из тех, которые едва ли воспринимаются серьезно; мы с трудом можем поверить в то, что данные самосознания могут вести к заблуждениям или быть обманчивыми, когда мы рассматриваем нашу истинную природу с объективной точки зрения. Поэтому мы можем рассмотреть другую возможность, а именно, что данные самоанализа были неправильно поняты и интерпретированы ошибочно; именно это предположение Шопенгауэр рассматривает как истинное. Так, во второй части своей работы "О свободе воли" он проводит анализ, который, как он считает, разъясняет проблему "внутреннего переживания свободы" в истинном свете.