Коллектив авторов - Тайны катынской трагедии. Материалы «круглого стола» по теме «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты», проведённого 19 апреля 2010 года в Государственной Думе федерального Собрания Российской федерации

После окончания «полевого периода» расследования массовых захоронений в Козьих Горах (6 июня 1943 г.) работа со списками эксгумированных и идентифицированных продолжалась в Краковском институте судебной медицины и естественно-научной криминалистики, куда для дезинфекции и исследования были переданы «вещдоки», добытые в Катынском лесу [26] Там же. Д. 23. Л. 86. . Мировой общественности хотели представить документ, лишённый видимых дефектов. Однако эта задача оказалась нерешаемой. Достаточно сравнить списки Восса со списком эксгумированных и идентифицированных, опубликованном в сентябре 1943 года в сборнике документов «Официальный материал о катынском убийстве», чтобы понять: все основные дефекты первоначальных списков здесь сохранились, а в ходе «работы» над списком был использован метод «идентификации» трупов по документам и бумагам, которые прежде были признаны недостаточными для этого. Поражает обилие имеющихся в нём следов фальсификации и проявлений небрежности, которые свидетельствуют о том, что никакой серьёзной работы над списками Восса в «кабинетный период» работы с ними не велось. И это понятно. Работа над ним требовала многих месяцев, а политическая потребность в опубликовании официальных результатов заставляла торопиться.

Это отразилось в оценках как самого списка эксгумированных и идентифицированных, так и перспектив работы над ним. Процитируем ряд документов. 27 июля 1943 года новый вариант списка эксгумированных и идентифицированных был направлен сотрудником главного отдела пропаганды правительства генерал-губернаторства Шпенглером в президиум ГКК с уведомлением, что он несовершенен, что требуется «минимум 5–6 месяцев» для его уточнения [27] Там же. Д. 35. Л. 1. . Президиум ПКК, направляя 16 августа список эксгумированных и идентифицированных в Международный комитет Красного Креста (МКК), в сопроводительном письме к нему информировал, что список составлен «на месте» «с помощью изготовленного в Катыни каталога», что «опознавание трупов производилось на основании найденных у них заметок… Имена жертв устанавливались на основании найденных у них документов, например: удостоверения личности, служебные удостоверения, прежде всего, официальные удостоверения, наконец, письма и визитные карточки». Судя по отзыву ПКК, в этом списке сохранились все прежде отмечавшиеся недостатки, например, то, что «часть найденных документов, принадлежащих одной и той же личности, находилась в карманах форменной одежды одного трупа, а другие либо в песке могилы, либо при других трупах». Руководство ПКК считало, что этот список «должен рассматриваться как временный», подлежащий дальнейшему уточнению «в соответствии с официальными результатами судебно-медицинской экспертизы, проводимой в Кракове» [28] Там же. Д. 23. Л. 50–52. .

В письме Президиума ПКК, направленном 12 октября 1943 года в Международный комитет Красного Креста в Женеве, содержалась следующая итоговая оценка результатов германского расследования «Катынского дела»: «…Даже если бы ПКК располагал всеми результатами работ по эксгумации и идентификации, включая документы и воспоминания, он не мог бы официально и окончательно засвидетельствовать, что эти офицеры убиты в Катыни. Неопознаваемое состояние трупов, тот факт, что во многих случаях при двух трупах были обнаружены документы, несомненно, принадлежавшие одному лицу, минимум опознавательных знаков, особенно безупречных вещественных доказательств, найденных при трупах, наконец, то обстоятельство, что военные, убитые в Катыни, пали не на поле сражения, а по прошествии времени, за которое должно было произойти изменение первоначального состояния униформы, все это дает ГКК основания утверждать только то, что данные трупы имели при себе определенные документы (выделено нами. — B. C. )». [29] Там же. Д. 23. Л. 38. Текст цитаты на языке документа: «Anderseits selbst wenn das PRK samtliche Ergebnisse der Exhumation und Identifi-kationsarbeiten einschlieften der Dokumente und Andenken besafte konnte es offiziell und in endgultiger Form nicht bescheinigen daft der betreffende Offiziere in Katyn gestorben ist. Der unerkennbare Zustand der Leichen, die Tatsache, daft in vielen Fallen bei 2 Leichen Dokumente vorgefunden worden sind, die zweifellos einer einziger Person angehorten, die minimale Zahl der Kennmarken, der einzig einwandfreien Beweisstucke, die auf den Leichen ge-funden wurden, endlich der der Mordtat vorangegangene Zustand, das die in Katyn ermorderten Militarpersonen nicht auf dem Schlachtfelde, sondern nach einer Zeitraum fielen, in welcher der Wechsel der Uniform, das Verkleiden und die Fluchtversuche an der Tagesordnung waren, alle diese Urstande berechtigen das DRK nur bescheinigen zu konnen, daft die betreffenden Leichen, gewisse Dokumente getragen hat».

Следовательно, поляки тогда, в 1943 году, признавали, что с уверенностью можно говорить только о том, что данный документ, зафиксированный в списке Восса, был обнаружен при данном трупе. И что нет никаких оснований утверждать, что в прошлом он принадлежал именно этому расстрелянному человеку. Очевидно, лишне говорить, что адепты германо-фашистской версии катынской трагедии избегают таких признаний.

Так, президиум Польского Красного Креста, не желая того, не только «вогнал осиновый кол» в результаты так называемой «идентификации» германскими властями «катынских жертв», но и подвел «мину» под все последующие попытки представить их как заслуживающие доверия.

Отмеченные выше манипуляции германских «инстанций», «расследовавших» «Катынское дело» с трупами и «вещдоками», исключают принятие на веру каждого отдельно взятого факта установления связи между ними. Что же остается в качестве надежно установленного? НИЧЕГО!

Неизбежен вывод: учтенные в списках Босса в качестве «вещдоков» макулатура и металл в массе своей либо не могут служить основанием для идентификации жертв германского фашизма, погребённых в могилах Козьих Гор, либо не являются надёжной основой для неё.

Делопроизводственные документы органов германского Рейха, хотя прямо и непосредственно не затрагивают главного вопроса, кто производил массовые расстрелы и захоронения в Козьих Горах (Катынский лес), тем не менее они, как минимум, полностью разрушают легенду о надежно установленном факте, что в Козьих Горах захоронены польские офицеры, привезённые из Козельского лагеря и расстрелянные весной 1940 года органами НКВД СССР по решению высшего политического руководства СССР. Они служат ослаблением всей системы аргументов германо-фашистской версии катынской истории. Одновременно они развивают и усиливают систему аргументации в пользу советской, сталинской версии катынской истории.