Газета День Литературы - Газета День Литературы # 171 (2010 11)

Одно – за всю картину – достоверно.

Но в остальном – подделка налицо!

А где же облик – в подлиннике раннем –

Поэта с человеческим лицом,

Что Дройсхутом рисован со стараньем?

Запропастили видимо с концом?

Нет повести печальнее на свете,

Чем повесть о шекспировском портрете.

НАУКИ ЮНОШЕЙ ПИТАЮТ…

На русских харчах возросли,

А вынырнули за границами.

И прежних кормильцев своих

Оттуда – спешат обхамить.

Что мне в их заслугах? Успех,

Ручаюсь, приуготовленный

Каким-нибудь очередным

Замолчанным Пуанкаре…

МОРЕ, ПРОЩАЙ!

Что же мне прощаться с морем,

Если я его не видела?

Метку моря – якорь – спорем

С удалого рукава.

Якорь спорем, синьку смоем…

(Унывать? Какого идола?!)

Струны банджо перестроим –

Это нам – как дважды два!

Как же мне прощаться с морем,

Коли встречи с морем – не было?

Было диво – плеск залива,

Но залив почти не в счёт;

Берега его отлоги,

Взбрыки, прихоти – не строги;

И прощанья он не требует,

И встречания не ждёт.

Где же мне прощаться с морем?

Разве что с воображаемым?

О котором песни хором,

Песни соло, стих, рассказ…

Но размаха и разгона

Подлинного Посейдона

Я не знаю. А с незнаемым

Не прощаются как раз.

Всё равно мне надо что-то

Сделать… Или что-то выразить

Против иродова флота,

Где бы впрок не залегал –

Пусть он выйти к нам не сможет!

Пусть его акула сгложет!

Пусть он лопнет! Пусть он вымерзнет

Посреди отвесных скал!

Пусть ушами эхолота

Мой расслышит "мадригал" –

Сказ о том, как перемёрла

Живность вод; как, под рукой,

Ухватившей понт за горло,

Воздух кончился морской!

Потому что больше негде

Быть воде в земном позорище;

Потому что море нефти

Зомби вылили в моря…

Видишь, там, как тени адские,

Яхты рыщут тунеядские

И чудовищ пляжных сборища

Ждут загара, спя и жря.

Это их судьба хранит.

Это им блестят жемчужины

В устье пасмурной реки.

Родина! Какой Кронид

Нас от них отъединит?

И от бедствий заслонит?

Но... под флагами, нам чуждыми,

Наши ходят моряки.

Видно, крыша у кого-то

(Вместе с Карлсоном) поехала?

Позабыли капитаны,

В "честь" гешефта своего, –

Что такое – дать присягу

Лишь Андреевскому флагу

И ни для какого лешего

Не разменивать его!

(Едет крыша у кого-то…

В плен – пирата взять охота?

Чем вы лучше-то его?!)

Аты-баты – шли пираты

Под своими парусами-то!

А навстречу – россияне –

Да под тряпочкой чужой!

Не зови меня в свидетели

Их изысканного "саммита";

Я давно уже не знаю,

За кого болеть душой.

Зло мирское – дно морское…

Вот зачем сегодня – тщательно

Символ моря – якорь спорем

Мы с простого рукава;

Вот зачем – прощанье с морем

Напросилось настоятельно

К нам – не позже и не раньше…

Не расстраивайся, банджо;

Песня всё-таки жива!

ВАГОН

Пейзажи родины… Гудки и стуки

электропоездов

на стыках рельс, путей

железно- и пожизненно-

дорожных…

Курящий тамбур. Грохающий ветер…

И милый облик Родины моей

летит метелью за окном вагона,

берёзовой метелью и хвойной…

И солнцеликая лучей корона

куда-то катится с единою страной…

– Куда качусь?

ПУТЕВОЕ

Там вдали между сосенок-ёлок

затерялся – великий собор,

деревенский таёжный посёлок,

вдоль дороги – щербатый забор,

колесо от прицепа – в бурьяне,

да и сам бесколёсый прицеп…

Вон сидят на прицепе миряне,

(алкаши, мужики, россияне…)

обсуждая, ругая Совдеп

и разбитые наши дороги,

матерком вспоминая мораль…

Недалёкие эти чертоги

отчего-то мне всё-таки жаль!

Потому ли, шагаю в посёлок

вековою дорогой прямой –

там вдали между сосенок-ёлок

будет ужин, и будет постой…

Словно там проживают родные,

только где – не припомню. Забыл…

Времена наступили иные

(девяностые, злые, шальные),

а посёлок остался, как был!

Вот – шлагбаум!.. Почудилось что-ли?

И железной дороги духан…

Скоро тоже в таёжной юдоли

подниму свой гранёный стакан!

За родимую нашу земельку,

за родных и за всех поселян.

Стану пьяным, как водится, в стельку,

как шофёр поселковый Колян.

Лягу спать на солому ль, на сено ль…

И приснится престранный прицеп,

что ракетой летит по вселенной,

прославляя российский Совдеп

на века!.. А пока что шагаю,

поспешаю дорогой своей!

Рад, что будет пора урожаю…

Рад собачьему дальнему лаю

и тропинке, и стайке гусей…

Что колышется русское поле,

что приветит глухой уголок!

Что уводит дорога средь поля

на развилку таких же дорог…

КЛЁВ!

Рыболовные снасти готовы –

утром едем к таежной реке!

А пока от неё вдалеке

мы сидим в ожидании клёва.

Не бессонница это, не жадность,

а какая-то страстная радость:

наловить окуней, карасей…

Как в студёную синюю воду –

окунуться в речную свободу

беспокойной душою своей!

Ожидание – речка в леске.

…И подлещик звенит на крючке!

МАСТЕРА

...Осенний ветер трогал облака,

как мастер глину.

Тихая река,

неся,

не уносила отраженье…

БЕЗ СДАЧИ

Меж туч, похожих неизвестно

на что, порою самолёт

пройдёт, и ветер повсеместно

гул реактивный разнесёт,

порою ласточка неслышно,

подобно ангелу, летит...

И солнце лучиками крыши

домов и тучи золотит.

Так я хочу обычным словом

позолотить родимый Край,

чтобы в продмаге для такого

давали с литрою спиртного

душистый свежий каравай!

И в школе на уроке чтенья

и ученик, и педагог

смогли понять, что я не смог

понять в своём стихотворенье...

В котором просто и непросто

описан мой родимый Край:

воронья стая над погостом,

забытый дедовский сарай.

Но мне и так дают без сдачи

в продмаге, как бы невзначай,

литровую бутылку чачи

и предушистый каравай!

Но всё же, всё же – для иного

я славлю свой родимый Край,

и, чтоб помимо остального,

в продмаге с литрою спиртного

давали жареный минтай!..

САД

Я стоял у калитки, наш сад наблюдая во тьме,

он казался мне диким, никем не исхоженным лесом,

на костёр походило окно под железным навесом,

и летящие чёрные вороны чудились мне.

И тогда я калитку открыл, и вошёл в этот лес,

словно страх, заключённый во мне, опровергнуть решился,

от напастей чужих, как от мира всего, отрешился

и, не зная дороги, в растеньях премудрых исчез.

И трава зашепталась, молчавшая многие дни,

и болотные твари кругом в темноте загалдели,