Юрий Петухов - Тайны древних русов

Не будем говорить о постановке исторического образования в нашей стране, это безнадёжная затея. Не из учебников и не на лекциях узнаёт наш современник об открытиях и находках, причём не то что новых, новейших, а десяти−, двадцати−, сорока− и шестидесятилетней давности, а из малотиражных научных и научно-популярных книг и брошюр, из редкой исторической периодики. И потому он, современник, находится по сию пору не просто в неведении, а по большей части в плену ошибочных или устаревших представлений, облегчающих, разумеется, восприятие некоторых исторических процессов, но бесконечно далёких от подлинных событий истории.

Вот основная схема, знакомая нам с ранних лет, со средней школы. Этапы развития человеческого общества: первобытный мрак и невежество — Древний Египет — Древний Восток — Древняя Греция — Рим — варвары, в основном, галлы и германцы, и варварские королевства — европейское средневековье и т. д. Мы не будем пока забираться далеко на Восток или на Юг, а в рамках интересующей нас проблемы приглядимся к местам расселения народов индоевропейской языковой семьи и их ближайших соседей. Итак, что мы имеем из учебников? Да чуть ли не периодическую систему по типу системы Д. И. Менделеева, где каждому народу-элементу отведено строго указанное ему место в некой табличке — временной и географической. Ну до того всё чётко и строго, что диву даёшься! И естественно, в Древнем Египте — египтяне, на Древнем Востоке (Восточное Средиземноморье и Двуречье) — шумеры, ассирийцы, финикийцы и иудеи, в Греции — греки, в Риме — римляне. Между двумя последними этносами полустрокой затесались вообще непонятные и необъясненные для школьника этруски, кстати, и вовсе вычеркнутые из последней редакции, затем в Европе появляются франки, алеманны, англы… Где-то с самого краешку чуть маячат славяне, да и то южные, появляющиеся лишь к V–VI вв. н. э. только с переселением их на Балканы, а потом авары, гунны, венгры… И всё — кучками, группками, периодами, классами и подгруппками. Да простит меня читатель за невольное сравнение, но создаётся впечатление, что идёшь вдоль какой-то временной оси по схематически выстроенному зоопарку, точнее — антропопарку, в котором все сидят строго по своим клеткам и вольерам без права выхода наружу, и на каждой клетке-вольере табличка: такой-то и такой-то, с такого-то времени и по такое! В лучшем случае на той же табличке указано: тогда-то и тогда-то отразил (или не отразил) нападение обитателей соседней клетки. Не спорю, возможно, именно такая упрощённая разбивка способствует лучшему усвоению школьником материала, как, впрочем, и студентом, но именно она и лишает возможности видеть историческую реальность как сложнейший и полиэтнический процесс.

На завершающем этапе формирования древнегреческой культуры мы видим «классических» греков и как-то спонтанно приписываем именно им, грекам, приоритет на всех предыдущих этапах. То же и с римлянами, и с другими «классическими» народами. Вместо многомерности и полифоничности в учебниках сплошные плоскости, временами пересекающиеся, но не перестающие от этого быть плоскостями.

Всё классифицировано в схеме, всё распределено и разграничено, за каждым народом закреплён как бы порядковый номер, каждому отведена своя не только экологическая, но и историческая «ниша».

Где-то в конце VIII, а то и X века непонятно откуда появляется фигура дикого и звероватого восточного славянина, будто с неба упавшего на свою землю. Вот и видим мы на картинке из учебника некое существо в долгополой рубахе, ковыряющее землю грубой деревянной палкой, и внешне-то не похожей даже на соху. Ещё это существо собирает грибы, развешивает кадушки-борти и заострённой хворостиной бьёт рыбу в реке. Такое вот представление получает молодой человек о своих предках — представление, которому не десять и не шестьдесят лет, а двести, и оно годилось для миллеро-шлецеровских времён, и которое упорно протаскивается из учебника в учебник и поныне. Воистину бессмертная схема!

Мы не будем сейчас вдаваться в детали и опровергать те ложные стереотипы, которые и так не выдерживают ни малейшей критики. Скажем лишь, что неизвестно откуда появившиеся существа за один-два века не смогли бы просто-напросто ни при каких обстоятельствах создать Гардарику — «страну городов» — на обширнейшей площади и самую древнюю в Европе литературу, уступающую по древности лишь литературам античного времени, но превосходящую по тому же признаку литературы английскую, французскую, немецкую и пр. И всё это непреложные факты. А схема живёт! Тиражируется, навязывается. Но в рамках самой этой схемы жизни нет!

И можно биться внутри схемы-клетки, как бьётся и мечется зверь в своём вольере, как рыба в садке, и ничего так и не понять, не увидеть, не осмыслить. Что же делать, как быть? Да очень просто — надо выйти из клетки-схемы, отойти подальше от неё и, не упуская из виду известных моделей и схем, пристальнее приглядеться к жизни во всём её многообразии.

Так мы и попытаемся поступить. И для начала немного напомним читателю основы индоевропеистики, то немногое, что достаточно достоверно и практически не вызывает сомнений.

Большая часть исследователей сходится на том, что индоевропейцы, как единая языковая и этническая общность, существовали в хронологических границах V–IV тысячелетий до н. э. Иногда границы расширяют то в одну, то в другую сторону на целую тысячу лет. Но если поиск в сторону удревления проблемы даёт результаты хотя бы по части выяснения корней самих индоевропейцев (то есть в вопросе происхождения праиндоевропейцев), то омолаживание, как правило, не приносит искомых плодов, ибо уже в III тысячелетии до н. э. мы наталкиваемся на расхождение индоевропейских диалектных групп, а следовательно, на расхождение самих этносов, выделявшихся из общеиндоевропейского.

Один могучий корень дал множество ветвей и ещё больше побегов. Мы заведомо сейчас не касаемся немаловажной детали нашего «растения» — ствола, о чём речь пойдёт ниже.

Но надо отдать должное лингвистам, которые, пожалуй, достигли наибольших успехов в индоевропеистике. Благодаря им мы можем довольно-таки чётко ориентироваться в этом раскидистом древе, во всяком случае, не слишком плутать, ведь у нас есть проверенные и чёткие вехи. Но сразу же добавим, речь идёт об индоевропейской языковойсемье. И потому не следует всегда однозначно отождествлять язык и народ, так как бывает, что эти понятия не соответствуют: неиндоевропейский этнос, подпавший под влияние индоевропейцев, может быть носителем их языка, и наоборот. В каждом конкретном случае необходимо помнить об этом.

Итак, за пять — семь тысячелетий существования народов этой семьи разрослась она необычайно. Назовём основные группы-ветви. Из италийской ветви вышли латынь, окский и умбрский языки. Первый из них послужил основой для французского, португальского, испанского, румынского, каталонского, итальянского языков. Из кельтской ветви вышли побеги бретонский и валлийский, ирландский и шотландский. Хетто-лувийская и тохарская ветви ограничились языками, заключёнными в названиях самих ветвей. То же самое можно, пожалуй, сказать и об армянской, албанской и древнегреческой веточках — из них не вышло пышных побегов. Зато индийская ветвь расцвела вовсю — санскритом, бенгали, непали, хинди, панджаби, ассамским, цыганским и другими языками. Почти такое же цветение дала иранская ветвь — она украшена авестийским, курдским, персидским, осетинским, пушту, таджикским, скифскими языками. На балтийской ветви три побега — латышский, литовский и прусский. Ещё две могучие ветви по праву могли бы быть названы уже сейчас стволами. Это германская, давшая языки английский, немецкий, исландский, нидерландский, датский, шведский, норвежский, фарерский. И славянская ветвь с её старославянским, болгарским, сербскохорватским, чешским, словацким, словенским, польским, белорусским, украинским и русским языками. Одно перечисление далеко не всех языков семьи заняло достаточно много места. Территория же, занимаемая их носителями, и вовсе необъятна, даже если не включать в неё Нового Света и Австралии, а ограничиться лишь исконными землями, занятыми индоевропейскими народами к началу нашей эры.