Юрий Петухов - Тайны древних русов

Спутник Аполлона — волк, да и сам он носит эпитет «ликийский», т. е. волчий, он выступает как повелитель волков, а то и оборотень, превращающийся в волка. Мы хорошо знаем, что волк-оборотень — один из основных персонажей славянской мифологии, доживший в сказках до наших дней. А в вышеупомянутых кострищах часто находили кости, напоминающие собачьи или волчьи.

Аполлон — покровитель поэтов и музыкантов. Из сочинений Аристотеля и других авторов известно, что «„варвары“ слагали свои законы в виде песен», чтобы они не забывались, а передавались из поколения в поколение — ведь письменность им была неизвестна. Речь шла не только о «законах», но и об исторических племенных преданиях, обрядовых культовых песнопениях, эпических произведениях. Более поздние из них — былины, читавшиеся нараспев, знакомы и нам. Бог таких «варваров», естественно, казался древним грекам покровителем народных певцов — боянов, а затем трансформировался в покровителей поэтов и музыкантов вообще.

Сходны светоносные функции Аполлона и Купалы, определяемые двойственной природой поклонения Солнцу. Оба они являются божествами Солнца и света и, вместе с тем, не олицетворяют небесного светила — для этого есть соответственно Гелиос и Хорс. Тема солнца полностью пронизывает купальские обряды, вплоть до огненного колеса, которое спускают под откос в реку. Для Купалы характерны темы целебных трав, скота, угадывания и розыска кладов, змей, «близнечного мифа» (брат и сестра близнецы, Иван да Марья и пр.). Аполлон — целитель, пастух, гадатель, змееборец (он убивает чудовищного Пифона), и, наконец, он брат-близнец Артемиды. Причём именно позднее проникновение в Средиземноморье устраняет из аполлоно-артемидовского мифа мотив инцеста. Зато они оба, Аполлон и Артемида, — «стреловержцы» и «луконосцы», что заставляет вспомнить и малоазийские племена — соперников ахейцев, и «варваров» — северян вообще. В сознании греков (да и на самом деле) они, «варвары», с древнейших времён и до поздних скифов искусные лучники.

Заслуживает внимания и обязательное участие, и важная роль девушек как в купальских обрядах, так и в Аполлоновых торжествах — гиперборейки специально прибывают на Делос издалека. На Купалу костёр разжигают девушки и ходят потом по полю с факелами в руках (обряд сохранился вплоть до XX в.). Кстати, в купальских песнях не только жертвенное чучело, но и сам костёр называют «купалом», что говорит о неоднозначности и глубине этого образа. Чучело может называться как угодно, в частности Морена (от «мара» — смерть). И если внимательно рассмотреть всю обрядовую сложность купальского празднества, то, без всякого сомнения, можно сказать, что сравнивать Купалу как такового и соломенную куклу можно только, как целое и частное, как божество и приносимую ему жертву.

Вернёмся ещё раз к Купавону италийских венетов. Культ поклонения Купавону географически лежит между ареалами поклонения Купале и Аполлону, к тому же это середина и связующая область на пути гиперборейских даров. А если прислушаться к звучанию, то можно заметить, что на слух Купавон — нечто среднее между Купалой и Аполлоном, которые сами по себе кажутся не очень-то схожими. Но лишь на первый взгляд между ними нет лингвистического единства. Распространённое Аполлон попало в Россию через Францию, а потому приобрело свойственное французскому языку ударение на последнем слоге. В греческом же языке Аполлон имеет ударение на втором слоге, как и в английском — вспомним стыковку космических кораблей «Союз-Аполло». Сопоставление с английским вариантом звучания подтверждает мысль о нетвёрдости «н» в конце слова, тем более что славянское носовое «он», «ан» при развитии языка постепенно пропадало — отсюда Купала-Купало. Но во время переноса имени на греческую почву оно («он», «ан») было и потому сохранилось в греческом варианте. Зафиксированное лингвистами превращение дифтонгов «оу», «ау» в «у» и другие гласные, постоянный переход «а» в «о», и наоборот, позволяют нам приблизительно реконструировать праславянское звучание имени Купала, как Коуполо(н) — Кауполо(н) с носовым «н» (читается примерно так: Кополо-Каполо-Куполо). Удвоение — это свойство сонанты «л». Утрата первой согласной характерна не только для греческого языка: например, Италия первоначально звучала как Виталия. В греческом же языке такие утраты типичны, и не только для одной согласной, но и для двух. Характерно и начальное «А», особенно для «занесённых» богов и героев, имеющих негреческое происхождение (Афродита, Арес, Артемида, Афина, Адонис и др.).

Особо следует учесть тот факт, что имя нового божества воспринималось на новой почве не по смыслу (например, Гея-Земля), а как имя собственное, пришедшее уже готовым и не требующим осмысления, поэтому оно и не этимологизируется из греческого языка, поэтому оно и подвержено искажениям. А вот сыновья Аполлона, родившиеся уже на местной почве, вполне объяснимы: Аристей — «наилучший», Кикн — «лебедь» и т. д. Из изложенного выше становится объяснимой трансформация праславянского Кополо(н) в русский, как Купала, в древнегреческий, а затем греческий — как Аполлон.

В славянском Купала заключён более ранний, индоевропейский корень kup со значением «кипеть», «вскипать», «страстно желать». Этот корень прослеживается и в латинском «купило» — вожделение. Такая этимология соответствует как Купале с его брачными обрядами, так и архаичному Аполлону, далёкому от сдержанности и воздержания. Аполлон вечно молод, молод и Купала вместе со своими поклонниками, приходящими на купальские игрища не в качестве зрителей, а участниками, — оба божества юных. Мотив умирания и воскрешения Купалы как символа плодородия воплощён и в олитературенном мифе об Аполлоне, который спускается в Аид (умирает), а затем возвращается обратно (воскресает). Б. А. Рыбаков называет Аполлона «сезонным богом», связывая основу мифа с идеей зимнего перерыва в развитии семян и растений, а затем их расцвета весной.

В том, что Купала не только исторически, но и этимологически старше Аполлона, нет ничего странного. В лингвистике есть версия (не менее обоснованная, чем остальные), по которой славяне как прямые наследники древних индоевропейцев (прародина славян совпадает с областью формирования индоевропейской общности) сохраняют больше архаических черт и их отрыв от праязыка не носит такого характера, какой бывает при дальних переселениях, ведущих к изоляции от прародины. Но язык неотделим от народа-носителя, а потому архаичные представления о внешнем мире и архаичные божества в памяти славян сохранились, если можно так выразиться, в более первозданном виде. Пример тому — Кополо-Купала.