Петр Кропоткин - Речи бунтовщика

Государство, говорятъ намъ, имѣетъ цѣлью защищать слабаго отъ сильнаго, бѣднаго отъ богатаго, трудящіеся классы отъ классовъ привилегированныхъ. Мы знаемъ, какъ правительства исполнили эту миссію: они поняли ее въ обратномъ смыслѣ. Вѣрныя своему происхожденію, правительства, вообще, являются покровителями привилегированныхъ противъ угнетенныхъ. Представительное правительство, въ частности, организовало защиту промышленной и коммерческой буржуазіи отъ аристократіи, съ одной стороны, и эксплоатируемаго народа съ другой; изысканно вѣжливое и заискивающее передъ аристократами, оно поражаетъ своей жестокостью по отношенію къ пролетаріямъ. Вотъ почему самый пустяшный законъ, охраняющій трудъ, долженъ быть вырванъ у парламента путемъ упорныхъ возстаній. Вспомните, цѣной какой борьбы, какихъ усилій удалось добиться отъ англійскихъ парламентовъ, швейцарскаго федеративнаго совѣта и французскихъ палатъ, нѣсколькихъ жалкихъ законовъ объ ограниченіи рабочаго дня. Впервые они были получены въ Англіи; рабочимъ удалось завоевать ихъ лишь путемъ разгрома фабрикъ.

Въ странахъ, гдѣ революція не лишила аристократіи ея значенія, дворянство прекрасно уживается съ буржуазіей. — „Признай, аристократъ, за мною право издавать законы, говоритъ буржуа, а я буду охранять твои дворцы”. И онъ честно исполняетъ свое обѣщаніе, пока ему не грозитъ опасность.

Потребовалось сорокъ лѣтъ непрерывныхъ волненій, доходящихъ временами до возстаній и поджоговъ деревень, чтобы заставить англійскій парламентъ гарантировать фермерамъ тотъ излишекъ дохода, который получается съ арендованной земли, благодаря произведеннымъ ими улучшеніямъ. А знаменитый „аграрный законъ”, вотированный для Ирландіи? Послѣ какой тяжелой борьбы онъ достался народу! Страна должна была возстать, отказаться наотрѣзъ отъ взноса арендной платы и защищать свое имущество бойкотомъ и поджогами. Самъ Гладстонъ признаетъ, что это былъ единственный способъ принудить буржуазію вотировать этотъ жалкій законъ, который только съ виду защищаетъ голодную страну отъ притѣсненій лордовъ.

Но когда капиталистамъ угрожаетъ хоть малѣйшая опасность со стороны возставшаго народа, тогда представительное правительство, этотъ органъ господства капитала, сумѣетъ показать свою силу. Оно избиваетъ возставшихъ съ такимъ спокойствіемъ, съ такой жестокостью и подлостью, на которыя не способенъ ни одинъ деспотъ. Законъ противъ соціалистовъ въ Германіи нe уступаетъ нантскому эдикту; ни Екатерина II послѣ Пугачевскаго бунта, ни Людовикъ XVI послѣ мучной войны (guerre des farines), не проявляли той жестокости, съ которой національныя собранія 1848 и 1871 года обрушились на беззащитную толпу. „ Убивайте этихъ волковъ, волчицъ и волчатъ !” — кричали члены этихъ собраній и поздравляли, опьяненныхъ кровью, солдатъ съ ихъ блестящей побѣдой.

Безымянный звѣрь о 600 головахъ превзошелъ Людовика XI и Іоанна Грознаго.

Положеніе дѣлъ не измѣнится, пока будетъ существовать представительное правительство, будетъ-ли оно регулярно избираться народомъ или само провозгласить себя при первыхъ искрахъ возстанія.

Можетъ быть, настанетъ экономическое равенство, и тогда равноправные и свободные граждане не передадутъ своихъ правъ въ руки избранныхъ, — они создадутъ новую политическую организацію и сами будутъ вести свои дѣла.

Или опять меньшинство, какое-нибудь четвертое сословіе, состоящее изъ привилегированныхъ буржуа, захватитъ въ свои руки экономическое господство надъ массами и тогда — горе угнетеннымъ! Представительное правительство, избранное этимъ меньшинствомъ, будетъ дѣйствовать въ его интересахъ. Оно издастъ законы, охраняющіе привилегіи этой новой буржуазіи, и силой оружія подчинитъ себѣ непокорныхъ.

Немыслимо здѣсь разобрать всѣ недостатки представительнаго правительства. Для этого надо было бы написать цѣлые томы. Ограничимся разсмотрѣніемъ только самыхъ существенныхъ недостатковъ. Одинъ изъ нихъ заслуживаетъ особеннаго вниманія.

Удивительное дѣло! Представительное правительство имѣло цѣлью положить конецъ единоличному правленію; оно должно было передать власть въ руки цѣлаго класса, а между тѣмъ мы видимъ, что оно стремится подчиниться одному лицу.

Причина этой аномаліи ясна. Въ наше время правительство вооружено тысячами и тысячами полномочій; ему вручены всѣ дѣла страны и данъ бюджетъ въ нѣсколько милліардовъ. Можетъ-ли безпорядочное парламентское собраніе взять на себя веденіе всѣхъ этихъ неисчислимыхъ дѣлъ? Пришлось назначить исполнительную власть, — министерство, — которое облечено всѣми атрибутами королевской власти. Какъ ничтожна, въ самомъ дѣлѣ, власть Людовика ХІV, дерзнувшаго сказать: — „государство — это я”, — по сравненію съ властью конституціоннаго министерства нашихъ дней!

Палата можетъ, конечно, замѣнить одно министерство другимъ; но новое будетъ облечено тѣми же полномочіями и имѣть тѣ же недостатки, что и старое; если бы палата была послѣдовательна, оно не просуществовало бы болѣе недѣли. Вотъ почему она мирится съ существующимъ министерствомъ, пока страна не высказываетъ своего протеста; тогда она замѣняетъ его тѣмъ, которое было у власти два года тому назадъ. Гладстонъ — Биконсфильдъ, Биконсфильдъ — Гладстонъ, это не мѣняетъ сущности дѣла; страна управляется однимъ человѣкомъ.

Но если палата нападетъ на ловкаго министра, который гарантируетъ странѣ „порядокъ”, т. е эксплоатацію внутри государства и сбытъ на внѣшнихъ рынкахъ, — тогда она подчиняется всѣмъ его капризамъ и вооружаетъ его все новыми и новыми полномочіями. Съ какимъ бы презрѣніемъ онъ ни относился къ конституціи, каково бы ни было его правленіе, палата мирится со всѣмъ; преслѣдуя его въ мелочахъ, она даетъ ему полную свободу дѣйствій во всѣхъ важныхъ случаяхъ. Примѣромъ тому служатъ Бисмаркъ для насъ, Питтъ, Гизо и Пальмерстонъ для прошлыхъ поколѣній.

Это вполнѣ понятно: всякое правительство стремится стать единоличнымъ; таковы его происхожденіе и сущность. Избранъ-ли парламентъ путемъ всеобщей подачи голосовъ или нѣтъ, будетъ-ли онъ состоять исключительно изъ рабочихъ, — онъ одинаково будетъ стремиться подчиниться одному лицу и передать ему всѣ заботы о правленіи. Пока мы будемъ поручать рѣшеніе всѣхъ вопросовъ экономическихъ, политическихъ, военныхъ, финансовыхъ, промышленныхъ и т. д. небольшой группѣ, она, подобно отряду солдатъ во время похода, будетъ стремиться найти себѣ начальника.

Таково положеніе дѣлъ во время затишья. Но, пусть на границѣ появится непріятель, пусть внутри страны вспыхнетъ гражданская война — и тогда первый попавшійся властолюбецъ, какой-нибудь авантюристъ, захватитъ въ свои руки управленіе государственной машиной. Правительство не посмѣетъ препятствовать ему, напротивъ, оно будетъ парализовать сопротивленіе народа. Оба авантюриста, носящіе имя Бонапарта, не были случайнымъ явленіемъ, они неизбѣжное послѣдствіе концентраціи власти. Относительно того, насколько парламенты способны сопротивляться государственнымъ переворотамъ, Франція можетъ намъ разсказать много интереснаго. Развѣ палата спасла Францію отъ Coop d'Etat Макъ-Магона? Ее спасли противо-парламентскіе комитеты. Намъ опять приведутъ въ примѣръ Англію. Но пусть она не хвастаетъ, что ея парламентскія постановленія остались неизмѣнными въ теченіе XIX вѣка. Она сумѣла за это время избѣгнуть классовой борьбы, но все предвѣщаетъ ея приближеніе и не трудно предсказать, что парламентъ не выйдетъ цѣлымъ изъ этой борьбы: его гибель неизбѣжна.