Петр Кропоткин - Речи бунтовщика

Мы знаемъ, что свободныя Коммуны должны были погибнуть: онѣ сдѣлались добычей королевской власти. По мѣрѣ усиленія королевской власти право законодательства сосредоточивалось въ рукахъ горсти царедворцевъ. Обращались къ народу только для санкціонированія налоговъ, назначенныхъ королемъ. Парламенты, сзываемые на разстояніи двухъ вѣковъ по капризу двора, „экстренныхъ совѣтовъ”, „засѣданій нотаблей”, гдѣ министры едва выслушивали „жалобы” королевскихъ подданныхъ, — вотъ ихъ законодательные органы. Позже, когда вся власть сосредоточилась въ рукахъ одного лица, провозглашавшаго „Государство — это я”, — „въ тайникахъ королевскаго совѣта”, въ зависимости отъ минутной фантазіи министра или короля-самодура фабриковались различные указы, которымъ подъ страхомъ смерти должны были покоряться всѣ подданные. Судебныя гарантіи были уничтожены, народъ сталъ рабомъ королевской власти и горсти царедворцевъ; примѣнялись самыя ужасныя наказанія: колесованіе, сжиганіе на кострахъ, четвертованіе и всевозможныя пытки, — продуктъ больной фантазіи монаховъ и буйно-помѣшанныхъ, находящихъ наслажденіе въ мученіяхъ своихъ жертвъ, — вотъ что появилось на сцену въ ту эпоху.

Великая революція положила начало уничтоженію законовъ, завѣщанныхъ намъ феодализмомъ и королевской властью. Разрушивъ нѣкоторыя части стараго зданія, революція передала законодательное право въ руки буржуазіи, которая въ свою очередь начала воздвигать новое сооруженіе законовъ, предназначенныхъ стать основой и поддержкой ея господства надъ массами. Въ своихъ парламентахъ буржуазія издаетъ безчисленное множество законовъ, и груды бумагъ накопляются съ неимовѣрной быстротой. Но что, въ сущности говоря, представляютъ изъ себя эти законы?

Большая часть изъ нихъ имѣетъ цѣлью покровительствовать частной собственности, т. е накопленію богатствъ путемъ эксплоатаціи человѣка человѣкомъ; они стремятся открыть капиталу новое поле для эксплоатаціи, санкціонировать новыя формы, которыя принимаетъ эксплоатація по мѣрѣ того, какъ Капиталъ захватываетъ все новыя и новыя отрасли человѣческой жизни: желѣзныя дороги, телеграфъ, электрическое освѣщеніе, заводскую промышленность, литературу, науку и т. д. Остальные законы преслѣдуютъ ту же цѣль; они поддерживаютъ правительственную машину, которая гарантируетъ Капиталу эксплоатацію и захватъ всѣхъ богатствъ. Судебная власть, полиція, армія, народное просвѣщеніе, финансы — все служитъ одному и тому же богу: Капиталу, все стремится облегчить эксплоатацію рабочаго капиталистомъ. Проанализируйте законы, изданные за послѣдніе восемьдесятъ лѣтъ, — и вы убѣдитесь въ этомъ. Защитники Закона говорятъ, что его миссіей является огражденіе правъ отдѣльныхъ лицъ, но, въ сущности говоря, въ нашемъ законодательствѣ это огражденіе занимаетъ послѣднее мѣсто; въ современномъ обществѣ нападенія на отдѣльныхъ лицъ изъ личной мести или жестокости замѣтно исчезаютъ. Теперь убиваютъ большей частью ради грабежа, а не изъ личной мести и, если число подобнаго рода преступленій уменьшается съ каждымъ днемъ, то мы этому обязаны, конечно, не законодательству, а гуманитарному развитію нашего общества и его соціальнымъ привычкамъ. Пусть завтра уничтожать всѣ законы, ограждающіе права отдѣльныхъ лицъ, пусть перестанутъ преслѣдовать за подобныя преступленія, и число покушеній, внушенныхъ личной местью или жестокостью, нисколько не увеличится.

Намъ возразятъ, можетъ быть, что за послѣдніе пятьдесятъ лѣтъ было издано достаточное количество либеральныхъ законовъ. Но стоитъ только вникнуть въ сущность этихъ законовъ, и мы поймемъ, что они только отмѣняютъ законы, завѣщанные намъ варварствомъ предыдущихъ вѣковъ. Всѣ либеральные законы, всѣ радикальныя программы могутъ быть выражены словами: уничтоженіе законовъ, ставшихъ помѣхой даже для самой буржуазіи, и возвратъ къ свободѣ коммунъ XII вѣка, распространенной на всѣхъ гражданъ. Уничтоженіе смертной казни, судъ присяжныхъ для всѣхъ „преступленій” (судъ присяжныхъ, болѣе либеральный чѣмъ современный, существовалъ въ XII вѣкѣ), выборная магистратура, право преданія суду чиновниковъ, упраздненіе постояннаго войска, свобода собраній, свободное обученіе, словомъ, все, что приписываютъ современному либерализму, является возвратомъ къ свободѣ, существовавшей до тѣхъ поръ, пока церковь и король не наложили своихъ цѣпей на человѣчество.

Покровительство эксплоатаціи, — прямое въ изданіи законовъ о правѣ собственности и косвенное въ поддержкѣ государства, — вотъ сущность современныхъ кодексовъ, вотъ главная забота дорого-стоющихъ уловокъ нашего законодательства. Но пора перестать обмѣниваться фразами и дать себѣ отчетъ въ томъ, что изъ себя представляютъ въ дѣйствительности законы. Законы, которые были вначалѣ сборникомъ обычаевъ, необходимыхъ для охраненія общества, — стали теперь исключительно орудіемъ для поддержки эксплоатаціи и господства праздныхъ богачей надъ трудящимися массами. Культурная миссія Закона теперь сведена къ нулю, единственнымъ его назначеніемъ является поддержка эксплоатаціи.

Вотъ что намъ говоритъ исторія развитія Закона. Неужели мы должны поклоняться одному имени Закона! Конечно, нѣтъ! Онъ не имѣетъ права на наше уваженіе, такъ же какъ и капиталъ, этотъ продуктъ грабежа. Революціонеры XIX вѣка должны будутъ первымъ дѣломъ предать ауто-да-фе всѣ существующіе законы, какъ они это сдѣлаютъ съ документами на собственность.

Изучая милліоны законовъ, которые тяготѣютъ надъ человѣчествомъ, мы видимъ, что они могутъ быть раздѣлены на три главныхъ категоріи: покровительство собственности, покровительство правительству, покровительство отдѣльнымъ лицамъ. Анализируя эти три категоріи, мы приходимъ къ слѣдующему логическому и необходимому заключенію: безплодность и вредъ Закона .

Что касается покровительства собственности, соціалисты хорошо знаютъ, какова ей цѣна. Законы о правѣ собственности не гарантируютъ ни отдѣльнымъ индивидуумамъ, ни обществу пользованія продуктами ихъ труда. Напротивъ, они отнимаютъ у производителя часть его производства и закрѣпляютъ за нѣкоторыми привилегированными ту часть продуктовъ, которую эти избранные похитили у производителей или у общества. Когда законъ утверждаетъ права даннаго лица на какой-нибудь домъ, онъ утверждаетъ его право не на хижину, построенную имъ самимъ, и не на домъ, воздвигнутый имъ съ помощью нѣсколькихъ друзей, — никто не сталъ бы оспаривать у него этого права. Законъ утверждаетъ права этого лица на домъ, который не является продуктомъ его труда, во-первыхъ потому, что его строили тѣ, которымъ онъ не уплатилъ всей стоимости ихъ работы, и во-вторыхъ потому, что этотъ домъ представляетъ собой общественную цѣнность, которую онъ не могъ бы произвести одинъ: законъ утверждаетъ права этого лица на часть общественнаго достоянія, принадлежащаго всѣмъ и никому въ частности. Стоимость дома всецѣло зависитъ отъ того, заброшенъ ли онъ гдѣ-нибудь въ Сибири или стоитъ въ центрѣ большого города; здѣсь онъ пріобрѣлъ цѣнность благодаря труду нѣсколькихъ десятковъ поколѣній, которые основали этотъ городъ, украсили его, снабдили водою, газомъ, красивыми бульварами, построили университеты, театры, магазины, желѣзныя дороги и всевозможные пути сообщенія. Признавая права даннаго лица на какой-нибудь домъ въ Парижѣ, Лондонѣ или Руанѣ, законъ — несправедливо — отдаетъ ему въ собственность часть продуктовъ труда всего человѣчества. Именно потому, что такое присвоеніе является вопіющей несправедливостью (всѣ остальныя формы собственности носятъ тотъ же характеръ), пришлось для его утвержденія противопоставить здравому смыслу человѣчества и чувству справедливости, присущему всѣмъ людямъ, цѣлый арсеналъ законовъ и многочисленную армію солдатъ, полицейскихъ и судей.