Надежда Крупская - Обучение и воспитание в школе

Мне кажется, что все мы, педагоги, педагоги-учителя, педагоги-библиотекари, чрезвычайно ответственны сейчас и поэтому чрезвычайно ясно должны сознавать, чего мы хотим, чего добиваемся, каких ребят мы хотим воспитать. Ребенок — не котенок, это — складывающийся человек, и те качества, которые мы хотим видеть во взрослом, мы должны стремиться воспитать и в ребенке. Взрослого человека мы не хотим видеть слепым, бессознательным рабом, безвольным неврастеником, тупым эгоистом; мы не хотим белоручек, беспомощных бар.

Те качества, которые мы хотели бы видеть во взрослом человеке, мы должны стремиться воспитать и в ребенке. Книга — могучий воспитатель. Конечно, книга — палка о двух концах. Есть разные книги. Книга может воспитывать и эгоиста и общественника, и человека, полного предрассудков, и человека сознательного, и монархиста и коммуниста. Надо, чтобы в деле воспитания через книгу не было стихийности. Надо сознательно направлять чтение ребенка. Из массы детских книг надо уметь отбирать такие, которые поставят его не в конфликт с растущей и развивающейся к коммунизму жизнью, а помогут ему вооружиться для борьбы за нее.

Мы не можем рассуждать так, как рассуждают иногда несознательные родители. Я наблюдала очень интересный случай во Франции. Это — факт очень интересный. Рабочий, социалист, отдал своего сынишку на воспитание в монастырь. Я удивилась: «Как так, вы, социалист, отдаете своего ребенка в монастырь, сознательно калечите ребенка?» Он мне ответил, что ребенок еще ничего не понимает, что вреда это ему принести не может. Когда приходит воскресный день, отец берет ребенка домой, сажает его на колени и начинает всячески ругать бога. Он думал, что его ругательства по адресу бога уравновешивают тот вред, который приносит ребенку воспитание в монастыре. Этот рабочий не понимал, что с ранних лет ребенок впитывает в себя разные идеи, которые остаются у него часто на очень долгое время. Мы постоянно недооцениваем влияние на ребенка фактов окружающей жизни и тех книжек, которые он читает. А между тем, кто помнит свое раннее детство, тот, наверное, вспомнит, как какой-нибудь мелкий факт, который, может быть, окружающими взрослыми даже не был замечен, явился решающим для дальнейшего развития ребенка, как та или иная детская книга оставляет печать на всю жизнь.

Библиотекарь не может поэтому рассуждать наподобие вышеназванного французского социалиста — «вырастет, мол, перевоспитается». При выборе детских книг мы не должны исходить только из того, что та или другая книга веселит ребенка, интересна ему и поэтому нужно ему дать почитать ее. Возьмем к примеру такую книжку, как «Зверобой», — книгу, которую большинство из вас знает, книгу увлекательную, яркую, интересную, эмоциональную. Но как мы ее будем оценивать? Эта книга отображает то, как белые в Америке покоряли малокультурные народности. У ребенка нет еще общественных мерок, продуманных оценок сложных общественных явлений. Когда ребенок читает «Зверобоя», его идеалом, героем является американец. Когда этот американец целится в краснокожего и с молитвой пристреливает его, ребенок не сознает того, что происходит, он не скажет, что это типичная картинка из колониальной Жизни, что капиталисты гак повсюду расправляются с покоренными малокультурными народами. В ребенка впитается психология американца, покорителя индейцев, и ему потом нужно будет очень сильно перевоспитывать себя, чтобы осознать все безобразие, всю гнусность расправы владельцев колоний с туземцами. Сладкое воспоминание об увлекательной детской книжке будет мешать ему стать в ряды борцов против колониальной политики империалистических стран. И поэтому хотя книга «Зверобой» увлекательна, но давать читать эту книгу — значит создавать для ребенка большие трудности. Ему потом нужно будет выдержать большую внутреннюю борьбу, чтобы освободиться от первого детского впечатления. Это относится, конечно, не только к этой книжке. Есть масса книг, которые с точки зрения взрослого человека написаны интересно, увлекательно, и кажется зачастую — не беда, что прочтет ребенок. Но вы, библиотекари детских библиотек, прекрасно знаете, какое та или иная книжка может произвести на ребенка огромное впечатление, знаете, как какая-нибудь сказка, не пугающая нисколько взрослого, вселяет в ребенка панический ужас. Я вот, вспоминая свое детство, вспоминаю детский рассказ о медведе, который заглядывал в окна. Помню, как этот рассказ вызывал потом уже, позднее, когда мне было не шесть и не семь лет, а когда я была подростком, страх перед темными окнами. Я знала, конечно, что медведи в окна не смотрят, да еще в питерскую квартиру на третьем этаже, а все же на темные окна старалась не смотреть… То, что кажется взрослому невинным, часто кладет на развитие ребенка такую печать, которую потом человеку придется из себя вытравливать путем тяжелых усилий, путем колоссальной работы над собой. Так что вопрос о выборе книг имеет колоссальнейшее значение.

Вернусь еще к вопросу о роли детского библиотекаря. Я придаю огромное значение детскому библиотекарю, как самостоятельному воспитателю. Он не просто пособник школы. Школа дает определенную систему знаний, она ориентирована на среднего ребенка. Эту систему она дает более или менее удачно, иногда и неудачно. Но мне вспоминается, что Лев Толстой писал по поводу французских ребят. Он писал: «Когда смотришь на французского школьника в школьной обстановке, то кажется: господи, какие глупые ребята, как они зубрят, какие глупые ответы дают учителю. Потом посмотришь на того' же школьника, когда он очутился на улице, то увидишь совершенно другого ребенка, развитого, остроумного, читающего библиотечные книги, берущего книги для взрослых, с увлечением читающего их».

Вот это влияние книги на ребенка определяет роль детского библиотекаря, она несколько иная, чем роль учителя. У нас есть определенная недооценка значения библиотеки. Мы часто думаем, что в школе мы дадим ребенку несколько книг, которые соответствуют в данное время проходимому предмету, и этим можно удовлетвориться. Мне даже приходилось слышать такие предложения, что вот когда проходится материал о весне, то нужно давать читать ребенку только о весне, а когда изучают осень, то нужно, чтобы ребенок читал книжки об осени. Это желание втиснуть ребенка в какие-то узкие рамки, ограничить его интересы искусственным кругом, настолько вредно, что если бы смогли ребенка втиснуть в эти тесные рамки, это бы значило, что мы суживаем горизонт ребенка, закрываем ему пути самообразования. Ребенок наблюдает жизнь, у него зарождаются собственные мысли, особые запросы, интересы и т. д. А вот удовлетворить их очень часто ребенок в школе не может, как бы хорошо ни было поставлено преподавание в школе. Ведь ребенок остается ребенком. Он часто не умеет сформулировать как следует вопроса — на то он и ребенок, — он не знает, чего ему не хватает. И вот дополнительное чтение книг, живые образы, из книг черпаемые, вопросы, которые у него есть, небольшой, круг знаний, которым он обладает, имеют для ребенка колоссальное значение.