Лев Прозоров - Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью

Честно говоря, не знаю я, читатель, как относиться к этим цифрам, сообщаемым источниками. С одной стороны, верится не очень — ведь речь шла не о нынешних «мама, папа, я», а о нормальных , традиционных семьях с двузначным числом чад и домочадцев. У прадеда автора этих строк было пятнадцать детей — а ведь это уже православная Россия, не знавшая языческого многожёнства. Предположим, потери Мервана ибн Мухаммеда в первых боях были незначительны; предположим, что он мог ограничиться выделением на охрану каждой семьи только одного воина — и всё равно охрана, такого полона, да ещё в родной для пленных земле, оттянула бы на себя чересчур большое число воинов. А чем их кормить? Веками двумя раньше полководец восточно-римского императора Юстиниана Великого, евнух-армянин, Нярзес, воюя в Италии, захватил шесть тысяч пленников — готов и италиймев — последних, как заявляла Византия, её воины пришли освободить от ига готов, варваров и еретикон-ариан. Столь обширный полон в такой степени стеснил византийское войско, что Нарзес не моргнув глазом, распорядился попросту перерезать пленных — шесть тысяч человек, европейцев и христиан. И несколько удивительно, что араб-мусульманин оказался снисходительней к пленным язычникам.

С другой стороны — по крайней мере, можно, основываясь на сообщениях аль Куфи, сказать, что берега Славянской реки были населены очень плотно.

Любопытно, что именно после этого, вместо того чтоб атаковать обременённую немыслимым количеством пленных армию брата халифа, каган признаёт своё поражение, заключает мир на условиях, продиктованных Мерваном, и даже принимает ислам — разумеется, на время. Создаётся впечатление, что и здесь, как в войне Юстиниана II с войском эмира Мухаммеда, славяне были своего рода решающим резервом, главным козырем, и если Мерван разорил берега Славянской реки, захватил в плен их обитателей, то каганату больше не на что надеяться.

Пленных славян Мерван ибн Мухаммед разместил в землях Кахетии. Очевидно, он хорошо помнил, какими отличными воинами были славянские поселенцы на византийской границе, да только не учёл одного простого обстоятельства — те, потомки воинов Небула, и те славянские витязи, что приходили служить арабским халифам до и после него, служили добровольно, по собственному выбору. Юстиниан же, пытавшийся сделать воинов из подневольных, из пленников, потерпел сокрушительную неудачу. Неудачу потерпели и планы Мервана Безжалостного — через несколько лет переселённые им славяне взбунтовались, убили поставленного управлять ими наместника-змира и двинулись назад, на родину. Увидеть вновь берега Дона пленникам было не суждено — арабское войско настигло их и почти всех истребило. Уже упоминавшийся на наших страницах император Восточно-Римской империи Маврикий Стратег пишет про славян и антов: «Этот народ никаким образом нельзя сделать рабами или принудить к повиновению…» Жаль, что арабские летописцы не удостоили упоминания место, где их конница настигла беглых полонян. Мы так и не узнаем, в каком краю сложили свои головы свободолюбивые потомки донских антов. По справедливости, вся эта история должна бы быть столь же памятна каждому русскому, как памятна всякому французу воспетая менестрелем Турольдом геройская гибель рыцаря Карла Великого, графа Роланда, павшего вместе со своим отрядом в пиренейском ущелье Ронсеваль, но не пропустившего мусульманские полчища [17] Напоминаю читателю, что Испания в те времена была под эмиров Кордовы. в родное королевство. Что ж поделаешь, жизнь не так уж часто бывает справедлива. Нам, потомкам, остаётся лишь представлять, как шли и шли эти люди — мужчины, женщины, несущие на руках малышей, цепляющиеся за их подолы дети постарше с потрескавшимися от жары губами, день за днём вглядываясь в северный горизонт — где он, Дон-батюшка? Как пило их слёзы — злые слёзы мужчин, тихие слёзы женщин, чистые слёзы детей — злое кавказское солнце. И как одним безоблачным утром это солнце за их спинами заблестело на вязи кольчуг, серебряной насечке обвитых чалмами шлемов. Как мужья и отцы обступили своих жён, матерей, дочек и сыновей, готовясь к последней и безнадёжной схватке с поработителями…

Видно это история чему-то научила арабского правителя — или просто силы халифата уже истощались, — но более арабы уже не предпринимали таких походов на север от Кавказских гор. Мерван же после своего, как обозначили его арабские писатели, «стремительного рейда», узнав об убийстве своего брата, халифа Валида, спешно вернулся в родную державу и в Дамаске провозгласил себя халифом. В державе правоверных разгоралась очередная смута, через семь лет в ней погиб и Мерван. Любопытно, что среди его противников во время гражданской войны был славянский воин с именем, которое можно прочесть [18] Читать арабские рукописи, особенно средневековые, — нелёгкая задача. Правильное прочтение того или иного знака может зависеть от малейшей закорючки, от точки, от положения знака в слове и чуть ли не от положения слова в предложении — и это когда речь о собственно арабских словах. Когда же арабы берутся передавать иноземные имена и названия… Аль Масудн перечисляет славянские народы Европы: «Затем следует славянское племя Астабрана (варианты: Астабвана, Астарана, Вастарана или Вастарая, — О. В. ), которого царь в настоящее время называется Саклаих (варианты: Саклаидж, Садлаидж, Сакла, Сакландж, — О. В. ); ещё племя, называемое Дулаба (варианты: Лулана, Длавана, Дулая, — О. В. ), царь же их называется Вандж-Слава (Вандж-Алаф, Вандж, Ванджелак. Вахсла, Тала — это все варианты одного имени! — О. В. ), затем племя, называемое Бамджин (Ямхнк, Махас, Набаджин, Набгир, Намджин, — О. В. ), а царь называется Азана (Гарана, Араба, Арата, Ара, Гарата, — О. В. )». Хватит, пожалуй. Ладно ещё «Дулаба» с «Вандж-Славой» легко поддаются прочтению — это дулёбы (причём неясно, какие — прикарпатские или чешские), с князем Вячеславом. Но остальные: мука мученическая! как Солнослав («Славящий Солнце»), — всадник и командир отряда. Сражался ли славянский витязь против Мервана ибн Мухаммеда из верности своему арабскому покровителю или мстил захватчику Мервану за разорённые родные края, угнанных в полон и истреблённых сородичей — теперь уже узнать невозможно…

После гибели Мервана прервался халифский род Омейядов. Как обычно бывает, когда обрывается династия, в стране началась смута, сцепились многочисленные претенденты — законные, не очень и просто желающие — занять опустевший престол. Арабам стало не до далёких северных земель за Железными Воротами Дербента.

Не без тяжёлого чувства переворачиваю я, читатель, последнюю страницу арабско-хазарских войн и участия в них славян. Я бы даже сказал — не без тягостного недоумения. Потому как славяне оказываются во время этих войн отличными воинами — но только не тогда, когда надо воевать за себя. Почему воины Небула не разбили византийцев на своей родной земле, в Болгарии, коль скоро с таким успехом разгромили их в сирийской пустыне, сражаясь под зелёным знаменем халифата? Почему позволили захватить себя в плен двадцать тысяч семей с донских берегов? Почему славяне воюют за византийцев, за хазар, за арабов, воюют и проявляют себя замечательными бойцами, на которых не надышатся и очень многое им позволяют всевластные повелители правоверных, без которых каган оказывается бессилен перед арабским завоевателем — но не воюют за себя.