Уильям Энгдаль - Полный спектр доминирования: Тоталитарная демократия в Новом моровом порядке

Но бывший друг Вашингтона в Чаде Идрисс Деби начал проявлять недовольство недостаточным размером своей доли в контролируемых американцами нефтяных доходах. Когда в начале 2006 года он и парламент Чада постановили несколько поднять налоги на нефтяные доходы, чтобы финансировать военные операции и укрепить свою армию, новый президент Всемирного банка, архитектор иракской войны, Пол Вулфовиц тут же приостановил выдачу кредитов стране.

Затем в августе 2006 года после своего очередного переизбрания Деби создал собственную государственную нефтяную компанию и пригрозил выслать «Шеврон» и малайзийский «Петронас» за неуплату налогов. Еще он потребовал 60% доли в чадском нефтепроводе. В итоге он все-таки договорился с нефтяными компаниями, но ветер перемен уже подул.

Деби также столкнулся с растущей внутренней оппозицией со стороны повстанческой группировки Чада «Объединенный фронт за перемены», которая, по его утверждению, в настоящее время тайно финансируется Суданом. Сама группировка базируется в Дарфуре.

И в этой нестабильной ситуации Пекин появляется в Чаде с полными чемоданами денег. В конце января 2006 года президент Китая Ху Цзиньтао посетил с государственным визитом Судан и Камерун, как и другие африканские государства. Всего в 2006 году китайские лидеры посетили не менее 48-и африканских государств. Подобное внимание к Африке со стороны неафриканских глав государств было беспрецедентным.

В августе 2006 года Пекин принимал министра иностранных дел Чада для проведения переговоров и возобновления официальных дипломатических связей, которые были прерваны в 1997 году. Китай приступил к импорту нефти из Чада, также как и из Судана.

Если иметь в виду, что Вашингтон рассматривал Деби как «одного из своих», такое развитие ситуации его не обрадовало. В апреле министр иностранных дел Чада объявил в Пекине, что переговоры с Китаем по поводу наращивания участия Китая в нефтяных разработках чадской нефти были «успешными». Ссылаясь на условия Китая для участия в развитии нефтяной промышленности, он сказал:

«Китайцы открыты, они гораздо более выигрышные партнеры. Как они говорят, это не монополия. Они предлагают более равноправное партнерство, нежели то, которое мы обычно имеем.» (29)

Китайское экономическое присутствие в Чаде, по иронии судьбы, может оказаться даже более эффективным для снижения накала боевых действий и потока беженцев в Дарфуре, чем присутствие там войск Африканского союза или ООН. Но это очень не нравится некоторым людям в Вашингтоне и в штаб-квартире «Шеврон», поскольку означает, что американские нефтяные компании не смогут закрепить за собой эту нефть.

Чад и Дарфур - лишь часть значительных усилий Китая обеспечить себе «нефтяные источники» на территории Африки. По мере расширения экспансии Китая нефть, или даже более, - контроль над нефтяными источниками, является основным фактором, определяющим африканскую политику США.

Интересы Джорджа Буша-младшего в Африке включали в себя новую базу США в Сан-Томе и Принсипи в 200-х километрах от Гвинейского залива, с которой можно будет контролировать нефтяные месторождения Анголы, Демократической республики Конго, Габона, Экваториальной Гвинеи, Камеруна и Нигерии. (30) Именно там, где была сосредоточена недавняя китайская дипломатическая и инвестиционная активность.

«Нефть Западной Африки стала нашим национальным стратегическим интересом», - еще в 2002 году заявлял помощник госсекретаря США по Африке Вальтер Канштайнер. (31)

Американская активность в Дарфуре и Чаде является лишь продолжением иракской политики США «другими средствами»: вместо прямого военного вторжения - жестокое разжигание внутреннего насилия. Но истинная цель - контроль над запасами нефти, всей нефти, во всем мире. Китай оспаривает этот «всемирный» контроль, особенно в Африке. Это равносильно не объявленной, но очень реальной новой «холодной» войне - войне за нефть.

К началу 2008 года истеблишмент США решил, что настало время для существенной эскалации давления на Китай, на этот раз развязывая дестабилизирующие акции прямо на китайской территории - в Тибетском автономном округе.

Это был очень сложный период в американо-китайских отношениях. Финансовые рынки США были крайне зависимы от инвестиций Китаем своего положительного сальдо торгового баланса в американские государственные долговые обязательства, а также в ипотечные облигации «Фредди Мак» и «Фанни Мэй». Тибетские беспорядки были приурочены к преддверию Олимпийских игр в Пекине. Раздувание пожара насилия в Тибете в этих нестабильных условиях показывало, что Вашингтон решился на сверхрискованные геополитические игры с Пекином.

Вмешательство США в Тибете было инициировано администрацией Буша в предыдущие месяцы, совпав по времени с американским вмешательством в Судане и Мьянме, и включало специальное военное «сердечное согласие» с Индией, направленное против Китая. В конце 2004 года министр обороны США Дональд Рамсфелд предложил Индии установить новый всеобъемлющий уровень военного и стратегического сотрудничества, обновив «Согласованный протокол об оборонных отношениях 1995 года». Как позднее признавались американские военные и дипломатические источники, стратегической мишенью являлась растущая экономическая роль Китая в Азии. (32)

Тибетская операция явно получила зеленый свет в октябре 2007 года, когда Джордж Буш-младший впервые публично согласился встретиться с Далай-ламой в Вашингтоне. Президент Соединенных Штатов был хорошо осведомлен о масштабности такого оскорбления Китая, своего крупнейшего торгового партнера. Затем Буш еще более усугубил это оскорбление, приняв участие в церемонии награждения Далай-ламы Золотой медалью Конгресса в Вашингтоне.

Это решение Буша, сына бывшего посла США в Пекине, было хорошо осознанным. Ему было хорошо известно, что присутствие президента США на официальной правительственной церемонии в честь Далай-ламы будет рассматриваться как знак растущей поддержки движения за независимость Тибета.

Сразу же после восстания тибетских монахов в марте 2008 года поток протибетской поддержки от Джорджа Буша, Кондолизы Райс, президента Франции Николя Саркози и канцлера Германии Ангелы Меркель принял абсурдный характер. Хотя канцлер Меркель заявила, что не будет присутствовать в Пекине на летних Олимпийских играх, она сделала ряд противоречивых заявлений относительно того, было ли это в знак протеста против обращения Пекина с тибетскими монахами или же в силу ранее взятых обязательств. Это не имело значения; гласности, окружавшей «дебаты», уже было достаточно, чтобы создать впечатление международного протеста. На самом деле, в первую очередь Ангела Меркель просто не планировала принимать участия в церемониях Олимпийских игр.