Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2001)

"У Алексея Ковалева (Алексей Шамиль), - пишут краеведы, - когда И. Е. Фролов читал казакам вслух первое издание "Тихого Дона" в "Роман-газете", текли по щекам слезы. Громкая читка состоялась прямо на улице станицы Каргинской, у магазина. Собралась толпа хуторян, а когда стало темно, то стали просить, чтобы читали еще, принесли для этого керосиновую лампу.

Михаил Александрович Шолохов хорошо знал своих Шамилей. Петр Мартинович Ковалев рассказывает: "Шолохов жил вот тут, недалеко. Он приходил к отцу подстригаться, с братом они старшим играли". Старожилы показывали нам дом, в котором жила семья Шолоховых, он стоял через улицу, почти напротив усадьбы Ковалевых".

"Антишолоховедение" с высокомерным снобизмом относится к этим свидетельствам простых людей, земляков М. А. Шолохова, к кропотливому и крайне важному труду краеведов. Они оставляют этот труд "за скобками". Никогда на труды краеведов не ссылаются и не берут их в расчет.

Между тем для прояснения вопроса об авторстве "Тихого Дона" свидетельства краеведов исключительно важны. "Тихий Дон", как никакое другое произведение, укоренен в донскую землю, он в прямом смысле этого слова растет из нее.

Эта особенность "Тихого Дона" - глубина и неразрывность его связи с родной донской землей особенно важна, когда обращаешься к текстологической "дактилоскопии" романа с целью документального установления, точнее, подтверждения его авторства. Как известно, в криминалистике (а обвинения в адрес М. А. Шолохова носят очевидно криминальный характер) базовое значение имеет принцип дактилоскопии - идентификации личности по рельефным линиям, так называемым папиллярам, рук, обладающим свойствами неопровержимой индивидуальности и устойчивости рисунка.

Но подобный подход, условно говоря, возможен и при идентификации личности автора литературного произведения, когда документально устанавливаются рельефные линии, фигурально выражаясь, папилляры его личной, биографической судьбы, которые нашли неопровержимое и очевидное воплощение в произведении. И, конечно же, результаты краеведческих исследований и поисков в этом случае могут дать очень многое. Именно они помогают нам ощутить тот аромат "донского чёбора", которым наполнен "Тихий Дон" и который неразрывно связывает его с донской землей и проясняет проблему авторства.

Кстати, что это значит: "донской чёбор"? Ни в одном из многочисленных словарей, в том числе и "Словаре казачьих говоров", слова "чёбор" мы не нашли. И только в "Казачьем словаре-справочнике", изданном казачьей эмиграцией в США, который является не только историческим, но и диалектологическим казачьим словарем, мы нашли ключи к этому слову: "Чебрец, чеборец - душистая трава с лиловыми цветами, в дикорастущем виде встречается на тучном черноземе казачьих степей. Называют ее также чёбор".

Аромат местности, как и аромат времени, приходит в произведение через жизненный опыт его автора, через его знание людей, природы, истории, обычаев, топографии и топонимики, наконец, особенностей языка, говора той местности, которая в произведении описывается. То есть - через реалии места и времени, которые не могут быть плодом писательской фантазии, но наоборот - питают ее. Это в особенности относится к Шолохову, который, как вспоминает Мария Петровна Шолохова, "не любил ничего придуманного, неверного".

"Комиссар арестов и обысков"

Характеризуя роман "Тихий Дон", военный руководитель Вешенского восстания Павел Кудинов говорил К. Прийме: "Почти в каждой главе "Тихого Дона" повествуется о событиях и фактах, которые были в жизни. Вот, скажем, урядник Фомин действительно был избран командиром вешенского полка, открыл фронт красным, на телеграфный приказ генерала Краснова "образумиться" Фомин из Вешек послал генерала в тартарары матерной бранью по телеграфу... Точно описаны перегибы комиссара Малкина, мятеж в Сердобском полку, который привел к нам и поставил на колени монархист командир Врановский".

Прояснению вопроса об авторстве "Тихого Дона" помогает проверка подобных художественных реалий жизнью действительной с опорой, в меру возможностей, на архивные изыскания, на свидетельства очевидцев и участников событий, результаты работы краеведов.

Историческая идентификация "событий и фактов, которые были в жизни", а потом составили основу романа "Тихий Дон", с неизбежностью выводит нас на имя автора романа, того человека, который пропустил эти события и факты через свою "душу живу".

"Антишолоховедение" подобной работой практически не занимается, что нередко приводит "антишолоховедов" к курьезам.

К примеру, литературовед Д* в "Стремени "Тихого Дона", доказывая, что текст романа, написанный якобы Крюковым, "испорчен" добавлениями "соавтора-двойника", приводит в пример эпизод с Фоминым. Литературовед Д* считает "психологически невозможными", придуманными "соавтором" (т. е. Шолоховым) слова командира вешенского полка Фомина в ответ на приказ "образумиться" и "встать на позицию": "Катись под такую мать точка Фомин" (3 - 4, 82) . Однако реальность и подлинность этой ситуации подтверждается не только приведенным выше свидетельством Павла Кудинова, но и самим Красновым, который писал в воспоминаниях: "Фомин ответил площадной бранью".

Сама по себе фигура Якова Фомина проходит не только через "Тихий Дон", но и через "Донские рассказы", "Поднятую целину" и непосредственно связана с биографией М. Шолохова. Эта фигура появляется первоначально в рассказе "Шибалково семя" (1925 г.): "А я, как толечко разобьем фоминовскую банду, надбегу его (своего сына. - Ф. К.) проведать", - говорит там красноармеец Шибалок (1, 44) .

О Фомине идет речь и в рассказе "Председатель реввоенсовета Республики" (1925 г.), где он - главарь банды: "Попереди атаман ихний, Фомин по прозвищу. Залохмател весь рыжей бородой, физиономия в пыле, а сам собою зверский и глазами лупает" (1, 176).

А вот как выглядел тот же Фомин в романе "Тихий Дон", когда он во второй книге возник на его страницах: "Петро, вытянув голову, поглядел на смутно знакомое забородатевшее лицо рыжеватого казака-атаманца... усиленно напрягая память, пытался вспомнить, - где он видел это широкое рыжеусое и рыжебровое лицо атаманца. - Фомин! Яков! - окликнул он, протискиваясь к атаманцу" (1 - 2, 375 - 376).

За время, которое прошло с этой первой встречи на страницах 2-й книги "Тихого Дона" с забородатевшим рыжим урядником Фоминым, до бесславного завершения его жизненного пути в книге 4-й, где он из командира мятежного Вешенского полка превратился в главаря банды, Фомин не только "залохмател весь рыжей бородой" (1, 176), но и проделал сложную жизненную эволюцию. О ней правдиво рассказано Шолоховым в романе "Тихий Дон" и в рассказе "Председатель реввоенсовета республики". И помогло Шолохову то, что он лично знал Фомина. Елена Сербряковская, часто встречавшаяся с М. А. Шолоховым, когда в журнале "Нева", где она работала, выходила вторая книга "Поднятой целины", записала рассказ Михаила Александровича о том, как он, юным продагентом, попал в руки банды Фомина.