Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №9 (2001)

Отправив сестру с сыном, свекровь дошла до полтавского сахсвеклотреста, сдала под расписку гужевой транспорт 1 августа 1941 года. Начались поиски транспорта, чтобы уехать как можно дальше на восток. Сначала нашли вагон для перевозки кроликов, но из него их выгнали. Тогда они обнаружили бракованный вагон из-под угля, обмели стены, вымыли пол и потребовали у начальника станции прицепить его к поезду. Но начальник это сделать отказался, ссылаясь на неисправность вагона, из-за которой они могут погибнуть в пути. Они сказали, что им все равно, где погибать, если не уедут, и начальник станции прицепил их к эшелону с эвакуирующимся заводом. На пути вагон сильно раскачивался, казалось, того и гляди — сойдет с рельсов, но все же ехал. Так прошло несколько дней. Однажды ночью вагон отцепился и остался на путях. К счастью, до станции было недалеко, свекровь пошла на станцию за помощью. Оттуда послали паровоз и увезли вагон с перегона. Его вскоре прицепили к поезду, идущему до Куйбышева. В дороге они питались тем, что местные жители приносили к поездам с беженцами. В основном это была вареная “в мундирах” картошка, огурцы, хлеб, детям наливали стакан молока. Местные люди понимали, что у беженцев денег нет, еды тоже нет, и помогали чем могли.

В Куйбышеве (это было уже в конце августа) эвакопункт отправил беженцев за триста километров в область убирать урожай и на жительство. Там они проработали две недели, местные жители, видя их раздетыми и полубосыми, посоветовали пробираться на юг, где тепло. А здесь зима суровая, и чтобы ее пережить, нужно заготавливать продукты, картошку, топливо, которых у приезжих не было. Решили пробираться в Казанлык к сестре. Ехали еще месяц на площадках товарных вагонов, хоронясь от патрулей, питаясь чем Бог послал.

У сестры прожили три года, почти до конца войны, восемь человек в одной маленькой комнатке размером в двенадцать квадратных метров. За это время свекровь окончила зооветеринарный техникум, работала в Кара-Кумах на ликвидации эпидемии. Муж погиб на фронте. В 1944 году после освобождения Хмельницкой области она получила назначение ветеринарным врачом в свой совхоз. Воспоминания были слишком тяжелые, и она уехала в другой такой же разоренный совхоз в Винницкой области, где проработала до пенсии главным зоотехником...

* * *

В апреле этого года из старинного русского города, чье освобождение от немецко-фашистских захватчиков было ознаменовано первым победным салютом, в журнал на имя главного редактора пришла любовно оформленная, с рисунками в авторском исполнении книга воспоминаний Алексея Кривцова “Память солдатского сердца”. В сопроводительном письме говорится:

Я — коренной белгородец. Родился в 1925 году. В боях был дважды ранен. Второе ранение — под Берлином — тяжелое, закончившееся ампутацией ноги выше колена. Выжил чудом, как говорили врачи. Началось длительное лечение в госпиталях.

Домой вернулся только в июне 1946 года. Окончил в вечерней школе десятилетку. Работал художником-оформителем и заочно учился в Харьковском библиотечном институте, но вынужден был уйти с четвертого курса по состоянию здоровья.

Автор четырех поэтических сборников, где преобладает военная лирика. На областных творческих конкурсах отмечен двумя дипломами и премиями. В 1996 году был принят в Союз писателей России.

Память о войне: два ордена Отечественной войны 1-й степени, медали, костыли и еще письма к матери с фронта.

В прошлом году в белгородском издательстве “Крестьянское дело” вышла в свет моя первая книга прозы — “Память солдатского сердца. Автобиографические повести и рассказы”...

...познакомиться с которой мы и приглашаем читателей нашего журнала.

ОТ АВТОРА

На войне, особенно на ее переднем крае, люди, как правило, познаются быстро. Меня, молодого бойца, всегда привлекали природная смекалистость и доброта русского солдата. И еще — его беззаветная храбрость, великодушие, любовь к Отчизне, и все это без красивых слов и жестов.

Поражала мое воображение и солдатская взаимовыручка, особенно в трудные минуты, когда ее проявление было связано с риском для жизни. Что было бы без нее?..

Мне близок солдатский круг. Ведь я сам рядовой пехоты. Прошел боевой путь от Ленинграда до Берлина. Потому и пишу больше о своем собрате, на плечи которого легла основная тяжесть войны. Он выдержал ее и — победил.

Почти все описываемые мной военные события, включая бои, отдельные эпизоды, сцены, развертываются в пределах рот, взводов и реже — батальонов и полков. В самой солдатской гуще...

В войсках служили восемнадцатилетние и те, которым было за сорок, а подчас и все сорок пять... У старших товарищей было чему поучиться. Все лучшее, человечное, справедливое впитывалось в душу. И никогда уже не забудется. Иной раз где-то на чужом клочке земли подскажет бывалый фронтовик: “Вот здесь рой, хлопец, окоп!” И я рыл там. И потому, может, и не попался на удочку окаянной “шальной” пуле или злому осколку.

Из повести “ПОД НАРВОЙ”

Дивизия формируется

О свобожденный Пушкин...

Фронт отодвинулся к западу, но обстановка все та же, прифронтовая: и обозная утварь, и сам воздух, пропитанный бензиновыми парами, пороховым чадом и чем-то еще едва уловимым, свойственным только военному времени.

На месте жилых зданий — кладбище печных труб, наводящих гнетущую тоску. Весь почерневший от копоти стоял огромнейший дворец царицы Екатерины. Пустыми глазницами оконных проемов смотрел он на мир и, казалось, был безучастен ко всему происходящему. Зияющие дыры от снарядов в стенах и потолках придавали еще большую мрачность общей картине. Рядом горы битого кирпича, обломки лепных архитектурных украшений, куски узорчатой ограды из чугуна...

...Моя рота располагалась в одной из полууцелевших комнат дворца. Когда я вошел, бойцы собирались на обед. Скоро явился старшина и строем повел нас на кухню.

Повар был на своем месте и привычно орудовал черпаком. Из котла шел густой пар и далеко разносил притягательный запах еды.

Дядя Костя — все так звали повара — старый солдат с добродушным лицом. Он всегда носил шапку “по-партизански” — с опущенными ушами, завязанными на затылке. Попробуй так надеть наш брат-строевик — сразу получишь строгое замечание. А дяде Косте — нипочем. Все его уважали. Особенно солдаты. И не только за припасенную добавку...

Рассказывали однополчане, что раньше он работал в ленинградской гостинице “Метрополь” главным поваром. А гостиница эта славилась на весь мир. И вот такой специалист служит в нашем батальоне простым кашеваром. Не сразу стал им. Вначале был рядовым стрелком, хотя годы его перешли тот рубеж, когда в строевые команды уже не берут.