Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №12 (2001)

Уважаемый товарищ Апушкинский!

В ответ на Ваше письмо сообщаем, что нам удалось проконсультироваться с товарищем М. Кором, военным историком, который сразу определил названия тех мест, где Вы сражались во время второй мировой войны. По его сообщению, Ваша танковая бригада в конце декабря 1944 г. с юга подошла к Дунаю и двигалась к населенному пункту Нергешуйфалу. В начале нового, 1945 года там произошли ожесточенные бои с фашистами, которые были хорошо вооружены ручным противотанковым оружием, и, вероятно, со взятием г. Тат завершилось полное окружение будапештской группировки немецко-фашистских войск.

Мы публикуем в сокращении несколько отрывков из “Воспоминаний о боях в Венгрии”.

После взятия города Тат

У нас было распределение обязанностей среди экипажей и автоматчиков:

кому чем заниматься на стоянках. Работы было много: пополнить боеприпасы, дозаправить танки горючим, устранить в них замеченные неисправности. Да и самим не мешает подкрепиться. Приготовление пищи — ответственное дело, занималось им у нас несколько человек, и попасть в повара можно было только по призванию. Наш заряжающий был ведущим в этой группе. Ему было лет сорок пять. По национальности он был еврей, среднего роста, немного полноват, с широким лицом, на вид он казался мешковатым, но это только когда он в спокойном состоянии, а посмотреть на него, когда он в деле: весь прямо кипит, всю свою душу вкладывает в работу. Кулинаров у нас было три человека, они готовили нам праздничный ужин — по поводу взятия города Тат. Обязанности распределялись среди них строго: кто занимался непосредственно приготовлением пищи, кто обеспечивал продуктами и посудой, а кто доставал, для поднятия настроения во время ужина, хорошее вино.

Все это недолгое время я был занят приведением танкового взвода в боевую готовность: где что проверишь, а где и непосредственно поможешь. Наконец все работы у нас были завершены. Немного раньше приходил вестовой от кулинаров и сообщил, что у них все готово. Но здесь не колхозное поле, где в любое время ты можешь прервать работу и, не давая остыть душисто-аппетитному парку, идущему от пищи, сесть за стол трапезы. У нас этой мирной привычки не было и не могло быть — уже четыре года воюем! Оставив по два человека в каждом танке и трех автоматчиков для наружной охраны во главе с командиром второй машины, я велел всем остальным идти в дом, чтобы подкрепиться.

Комната, где мы должны трапезничать, была большой, посреди нее стоял длинный стол, и на нем уже ждала нас закуска. Мясные блюда еще с порога источали вкусные запахи, а вино уже было разлито по стаканам. Все в хорошем настроении, с веселыми шутками рассаживаются вокруг стола. Я поднимаю стакан с вином и хотел было сказать тост, как вдруг потрясающей силы взрывы, один за другим, слившиеся в единый непрерывный грохот, парализующий все живое, обрушились на наш дом. Мы все моментально отбросили свои стулья, упали на пол и были неведомой силой прижаты к нему, а он трясся под нами, как вибратор. Весь дом ходил ходуном, сыпались стекла из рам, стол подпрыгивал, посуда на нем плясала. А мы лежали вокруг стола, нас трясло в адском ужасе, и были мы ни живы ни мертвы. И вдруг, так же внезапно, как и началось, все смолкло, и наступила тишина. Придя в себя, подаю команду: по машинам! Все стали выбегать из дома. На улице нас окутал ядовито-смрадный дым, он лез в глаза и заставлял нас бежать вслепую, но танки были близко, и мы быстро заняли в них свои места. Когда немного все очухались, спрашиваю командиров: раненые у нас есть? Они ответили: раненых нет, танкисты были в танках, а автоматчики укрылись за броней.

Мы поняли, что только что испытали на себе всю огневую мощь залпа советских “Катюш”. Они, наверное, прибыли поздно и не знали, что Тат уже занят нашими войсками. В его домах света не было, светились лишь окна того дома, где мы собрались на трапезу. Они и решили дать по нему залп, и действительно, все снаряды разрывались около этого дома, но дом остался цел.

Немного подождали в полубоевом состоянии. Кругом было тихо, и я дал указание продолжать праздничный ужин. Когда мы вошли во второй раз в ту же комнату, она уже имела погромный вид: стулья разбросаны по всей комнате, кругом валяются битые стекла, стол, раньше манивший к себе своей аппетитной сервировкой, уже не имел никакой привлекательности. Мы быстро все собрали и расставили по местам и без торжественности, молча приступили к еде. На этот раз не было ни фронтового юмора, ни обычных веселых разговоров. Наши “Катюши” испортили нам все настроение.

Гибель комбата

О т города Тат мы на высокой скорости движемся по придунайскому шоссе в

направлении города Нергешуйфалу. Когда мы достигли этого населенного пункта, то я обратил особое внимание на его планировку. Мы сбавили скорость и двигались по прямой улице, затем круто повернули налево, и там тоже была прямая улица с небольшим уклоном. По левую сторону ее, за домами, виднелась обрывистая низменность. А на правой стороне улицы, тоже прямо за домами, был крутой подъем на возвышенность, на которой за сплошной тесовой оградой находилось городское кладбище. Вот мы уже покидаем последние дома этого города и вскоре видим поворот дороги направо — опять же под прямым углом. Мы увеличили скорость и скоро достигли другого населенного пункта, где и остановился наш батальон. Под кустистыми хвойными деревьями везде были танки, и мы свои тоже поставили под такое же зеленое укрытие.

Только мы вылезли из танка, вижу, к нам идет лейтенант Самохвалов, его взвод стоял рядом. Подходит и говорит: вы, наверное, ничего не знаете о том, что произошло с нашим комбатом? Конечно, не знаем, мы только прибыли сюда по указанию командира батальона, и я еще не докладывал ему о своем возвращении. “Нашего комбата уже нет в живых”, — произнес он. “Как нет в живых?!” — воскликнул я, пораженный этим известием. И Самохвалов стал рассказывать, как все это произошло: когда танковый батальон двигался от города Тат в направлении к городу Нергешуйфалу, на полпути к нему комбат свернул влево, на сравнительно ровную и почти открытую поляну, за ним последовал и весь батальон. Немного проехав, дав возможность всем танкам сойти с шоссе, комбат остановил всю колонну. Ехавшему за ним командиру первой танковой роты он приказал построить личный состав батальона. Перед строем комбат стал разбирать бой танкового батальона за город Тат, со взятием которого завершилось полное окружение Будапешта. Командир батальона много говорил о боевых делах твоего танкового взвода, продолжал Самохвалов, а тебя ставил в пример всему батальону. Далее комбат сказал, что в город Тат первым ворвался твой танковый взвод и взял в плен много солдат и офицера, а также немало забрал у немцев автомашин и уберег от поджога трофейные склады, представляющие собой большую материальную ценность. Комбат объявил всем слушавшим его бойцам, что приказал начальнику штаба старшему лейтенанту Чичегорову оформить документы на присвоение звания Героя Советского Союза командиру танкового взвода лейтенанту Апушкинскому (то есть мне) и закончил словами, сказал Самохвалов: в своих боевых действиях берите пример с третьего танкового взвода и его командира лейтенанта Апушкинского. После этого он подал команду: по местам! И забрался на лобовую часть первого танка, и тот тронулся. Чтобы наверстать время, упущенное на остановку, он дал указание водителю прибавить скорость и срезать угол поворота, не выезжая на шоссе. Поляна была довольно ровная, и рос на ней очень редкий и низкий кустарник. Погода была сухая, и ехать на танках по задернелой почве было одно удовольствие. Но вот впереди показались хотя и довольно густые, но совсем небольшие кусты, которые не представляли никакой помехи для танков, чтобы проехать по ним. Задумчивый комбат не придал им никакого значения. Кусты как кусты, мало ли мы мяли их гусеницами. И вот его танк врывается в них, а за ними — обрыв. Комбат вскакивает, крича и подавая рукой знаки водителю остановиться. Водитель тут же резко затормозил, но было уже поздно, чтобы остановить танк. Перед его повис в воздухе, под ним обрушился край почвы, почти отвесной стены, и несколько секунд казалось, что он остановился, но нет, сила инерции сорвала под гусеницами верхний слой грунта, и танк страшно пошел вниз. Командир батальона в это время спрыгнул на левую сторону. Бойцы, сидевшие на этом же танке, буквально скатились вправо и влево. Все это происходило на глазах у сидевших на втором танке резервных танкистов и автоматчиков, и когда их танк тоже резко затормозил, то все они поспрыгивали с него и побежали к обрыву, и стали громко звать: товарищ комбат! товарищ комбат! Но никто им не отвечал. Потом они заметили внизу, в кустах, что-то темное, спустились и увидели: это было тело без головы! тело нашего командира батальона, старшего лейтенанта!