Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2002)

А как часто люди едут в лес нажраться водки, поорать песни, поблудить, подраться. Лес хочет из человека сделать ч е л о в е к а — продолжая свою благородную миссию. И тут нужна помощь самого человека, к его стыду легко становящегося животным.

Есть другие, еще более тонкие нити, связывающие лес и людей. Только в лесу, единственной среде растительного царства, мы находим подобие человеческого сообщества. Полог леса, подрост, его воспитание, размножение, роль ветра, опушки — все это так похоже на людскую жизнь, и не только это, но и многое многое другое. Я далек от того, чтобы проводить параллель между биологией и социологией, но никуда не уйдешь от того факта, что лес, создавший человека, наградил его образом жизни, устройством ее, ее примитивностью и усложненностью по своему образу и подобию. Как легко упрекнуть меня здесь в пантеизме, но как наивен и неверен будет этот упрек.

Человека тянет к лесу сложное чувство покровительства и благодарности, ощущения своей силы и вины перед лесом, своей способности все понять в его жизни и ничего не понять в конечном итоге, инстинктивное чувство того, что лес хранит заветные тайны жизни. Разве не великая тайна — создание вокруг Земли воздушной среды, подушки, на которой так мягко Земле? А ее создала зелень, только она. Кислород — элемент жизни — рожден исключительно самой жизнью. И не животным, насекомым или человеком, а только растением.

Да, зелень Земли — космическое явление, и не только в том смысле, в каком говорят об этом научные популяризаторы...

Зеленая природа, будучи космическим явлением, создала человека как средство, способ наградить жизнью — высшими природными процессами — мертвые пространства Вселенной. И в этом — великий смысл исследования Космоса...

7 июня 1963 г., пятница.

Оттого, что я так много посадил кедра и вишен за один день, я попал в больницу — надорвал сердце. Нашли у меня ревмокардит — следствие “счастливого” детства и “отпусков” в тайге. Сердце медленно входит в норму, не могу быстро шевелиться, хотя помню время, когда я переплывал Енисей у Красноярска и лазал в день на десяток кедров. От одного воспоминания об этом у меня сейчас заныло сердце. О валидольные будни!

Лежал в больнице, в так называемой “Кремлевке”. Почти весь этаж занят сердечниками, и создавалось впечатление, что весь мир болен сердцем. Впрочем, это не так далеко от истины — по статистике на первом месте среди болячек человечьих стоит сейчас сердце и сосуды к нему. (...)

10 июня 1963 г., понедельник. Ходил с Леной и Иринкой (жена и дочь. — Е. Ч.) на яр смотреть закат. Розовые, как дёсны младенца, облака разымались у солнца в беззубой улыбке. От них подымалась желтизна цыплячья, а еще выше реяли пепельные разводы совершенно непередаваемого оттенка. Тривиальная мысль о неповторимости природных красок имеет, видно, абсолютно точную научную основу. Живые краски природы содержат, должно быть, такие лучи спектра, которые не могут быть созданы искусственно. Все-таки зеленый цвет на картине любого художника — это не зеленый цвет живого растения, он мертвее и упрощеннее...

14 июня 1963 г., пятница. Дерево — гениальное произведение природы. Оно могло бы ползти по земле, стелиться и липнуть, могло бы плавать в воздухе, как водоросль, и извиваться, как змея, в поисках пищи. А оно стоит красиво и осанисто, занимая всего-ничего на земле площади, оно высоко вверх выкидывает ствол и опутывает его зелеными сетями, в которые ловит солнце. Ствол с его сбежистостью — совершеннейшее воплощение строительного принципа необычайной сложности; наиболее рациональное размещение нагрузок от самого верхнего, еще почти не существующего росточка до самого нижнего корешка немыслимой слабости и микроскопической толщины.

Жизнь дерева полна такой сложности и совершенства, что все достижения нашей технической цивилизации по сравнению с ней — жалкое подража­тельство и примитив. Рядом с живой природой нельзя быть самодо­вольным.

Дерево умно расположилось на Земле, оно давно узнало ее малые размеры и сделало все, чтобы увеличить площадь соприкосновения земли с Солнцем.

В жилах дерева движется живая и мертвая вода, превращая мертвое в живое.

Дерево ветвит и стремит к небу мысли, и, может быть, оно, живущее космической жизнью, также поможет стать человеку космическим существом, как полеты, поможет осознать себя как существо космическое. (...)

16 июня 1965 г., воскресенье. Как получилось, что злаками жив человек? Почему человек обречен в поте лица добывать хлеб свой?

Одно зерно пшеницы дает десятка два-три зерен новых, и стебель, взрастивший их, гибнет, живя всего одно лето. С весны землепашец начинает новые труды, и опять зерно ложится в землю на недолгий срок, умирает, рождая горсть зерен. Вспашка, удобрение, сев, прополка, жатва, обмолот, меление — заколдованный круг, суета сует, которую не изменил наш так называемый космический, атомный, скоростной и черт его знает какой век.

Одно зерно кедра может дать два миллиона орешков, а в них есть все, что в пшенице, и сверх этого — жир, витамины, в четыре раза больше белков и углеводов.

Культурный кедр (у станции Балашово, Петухово, например) осыпан шишками до самых нижних веток и плодоносит каждый год. Люди давно бы могли уполовинить затраты на хлеб, но, может, “надо есть сегодня” — это держит традицию...

Природа коммунистична, она для всех, и этим тоже зовет коммунизм на всей земле. Природа угнеталась долго и угнетается сейчас и ее без конца побеждают и покоряют, в то время как с ней надо дружить. Землевладелец не покорил поле, если вспахал его и засеял, ГЭС — это не покорение реки, а содружество человека и реки. Мы “покоряем” реки, тайгу, степи...

17 июня 1963 г., понедельник. Подстриг садик, и он закудрявился, зазеленел весь, и от этого радостно. Так называемое современное искусство — отрыв от природы, хотя некоторые картины напоминают клетку под микроскопом или цветную фотографию туманностей.

Древние бессознательно подражали природе, потому что эстетический критерий дан человеку с его рождением. Смотрю с веранды на сосны и ели, неподвижно замершие на фоне голубого неба, и еще раз думаю о том, как тесно связаны мы с природой! (...)

22 июня 1963 г., суббота. Несколько столетий назад один гениальный человек заметил, что листья у дерева располагаются не хаотически, а в определенном порядке, словно бы руководствуясь принципами: не мешать друг другу, не затенять друг друга и одновременно не пропускать солнечных лучей. Это был Леонардо да Винчи. Должно быть, люди и тут пойдут за деревьями, перестанут транжирить солнечное тепло, свет и корпускулярное излучение, перестанут мешать друг другу...

23 июня 1963 г., воскресенье. Мы опять спорили с П. И. Морозовым*, приехавшим на Пленум ЦК КПСС, но с ним говорить о лесах — все равно что с китайцами о политике. Это истребитель леса идейный и считает, что леса чуть ли не мешают строить коммунизм. Не буду писать подробно, потому что это сидит у меня в печенке, а мне нужно беречь ее. Дневник у меня специально для того, чтобы сердце после болезни, как говорят, “встало на место”, оно еще нудит и покалывает...