Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №7 (2002)

Художники кино, в силу стилистики своей профессии, реже используют необычные сочетания обычных вещей, но создание пространственных композиций из различных элементов с целью получения вполне определенного нового символического смысла является основной задачей их профессии. Первым советским фильмом, получившим главную премию Американской академии искусства кино “Оскар”, был фильм Сергея Бондарчука “Война и мир”. “Оскар” был получен не за режиссерскую работу и не в номинации “Лучший зарубежный фильм”. Премия была присуждена за лучшее декорационное решение фильма художникам Геннадию Алексеевичу Мясникову и Михаилу Александровичу Богданову. В фильме были придуманы и использованы сотни декорационных объектов — пространственных композиций. В частности, в этом фильме по предложению художников была снята едва ли не самая длинная в истории кинематографа непрерывная операторская панорама — панорама Бородинского сражения. Это осуществлялось следующим образом. Для съемок этой панорамы был построен подиум длиной 137 метров. На этом подиуме были установлены рельсы для плавного движения тележки с операторской камерой. Камера двигалась вперед, снимая непрерывной панорамой все, что находилось слева от подиума. Проехав все 137 метров, камера медленно разворачивалась на 180 градусов и, не прекращая съемки, продолжала снимать теперь уже все, что находилось справа, возвращаясь к исходной точке. А слева, справа и спереди подиума была построена грандиозная пространственная композиция. Эта композиция включала в себя построенные в зависимости от выразительности кадра и общей ритмики всей панорамы артиллерийские батареи, флеши, траншеи пехотной обороны. Прямо перед камерой в нужное время вспыхивали рукопашные бои, мчались конники, стреляли орудия, рушились горящие дома деревни. Чуть дальше от проезжающей камеры, на среднем плане, происходили схватки небольших групп конницы и пехоты, откатывались на новые позиции артиллерийские орудия, конные повозки подвозили снаряды, боеприпасы и отвозили раненых. Повсюду взрывались пиротехнические заряды, метался домашний скот, спасались мирные жители. А на дальних планах в дыму и пыли перемещались уже очень крупные массы кавалеристов и пехотинцев, шли полки и скакали эскадроны. Чтобы придумать, рассчитать и построить эту пространственную композицию, нужно было изучить материальную культуру деревенской жизни того времени, оружие, военный костюм и походную утварь уланов, гусар, кавалергардов, кирасир и казаков, пехотинцев и ополчения, их знамена, отличительные полковые значки, султаны на кирасах, киверах и шлемах в русской армии. И эти же самые характерные промышленные и бытовые предметы, но уже во французской армии. А если вы помните, во французскую армию входили подразделения армий всех стран Европы. Изучив весь этот огромный материал, надо было выразительно закомпоновать все статичные и передвигающиеся элементы этой пространст­венной композиции на территории в несколько гектаров таким образом, чтобы вся эта масса предметов, построек, движущихся людей и животных приобрела новый и вполне определенный символический смысл: напряжение великой битвы русского народа за свое Отечество. После этого надо было нарисовать подробную раскадровку будущей кинопанорамы, чтобы согласовать все детали с режиссером и оператором. И, наконец, запустить всю эту грандиозную пространственную композицию в действие.

Эта огромная работа вызывает уважение. Это действительно талантливая пространственная композиция, которую можно смело назвать красивым словом “инсталляция”. А авторы этой композиции действительно профессиональные художники.

А теперь от этого мощного творческого и художественного акта вернемся к инсталляциям современного авангарда.

Добротная деревянная стремянка, на каждой ступеньке — разбитое блюдечко, на верхней площадке — телефон, который звонит каждые пятнадцать минут.

На полу выставочного зала небольшая площадка, засыпанная тонким слоем речного песка. В центре площадки — электромоторчик, к которому прикреплена игрушечная метелка. Моторчик вращает метелку, и она чертит след на песке.

Деревянный ящик, заполненный битыми бутылками, а сверху лежит старая шляпа.

На подиуме лежит бисквитный торт из соседнего универмага, а рядом молоток.

Таких примеров можно привести множество. Создать такое произведение смогут очень многие люди даже в понедельник. Любой художник театра или кино сможет придумать и выполнить десяток таких композиций не отходя от кассы, а в своей ежедневной работе каждый художник театра и кино в каждом своем спектакле или кинокартине предлагает и воплощает в своей работе десятки и сотни пространственных композиций, которые значительно сложнее и интереснее и по планировке, и по сложности архитектуры, и по обилию деталей, и по значительности литературного содержания, и по глубине философского замысла, и по оригинальности режиссерского решения. При этом необходимо отметить, что эти профессиональные произведения художников театра и кино принадлежат все-таки искусству театра и искусству кино, и только эскизы к этим пространст­венным композициям причисляют иногда к изобразительному искусству. Но современные авангардисты приносят свои лестницы, старые шляпы, метелки, ящики с битыми бутылками, стулья, утюги и многое другое в выставочные залы галерей, которые коллекционируют и выставляют произведения изобразительного искусства. Почему? И как тут не вспомнитъ запись Василия Осиповича Ключевского — профессора Московского университета. Крупный русский ученый кроме известных сочинений по истории русского государства написал еще одну небольшую литературную работу, которая называлась “Тетрадь с афоризмами”. Среди афоризмов есть и такой: “Она производила впечатление говна, попавшего в сахарницу: и им неловко, и ей стыдно”.

В конце пятидесятых годов как форма упрощенного театра возникло движение авангардного искусства под названием “хэппенинг”. Отличалось это движение от театра, по утверждению авторов, тем, что участники представления совершают абсолютно реальные действия, которые ничего, кроме них самих, не изображают. Авторы другого авангардного направления под названием “перформанс” отличаются от представителей хэппенинга тем, что их действия осуществляются по предварительному сговору, преднамеренно. Интересно, что некоторые исследователи и авторы, работающие в этих направлениях, заранее предлагают нам отказаться от отношения к результатам их творчества как к произведениям искусства. То есть хэппенинг и перформанс — это не искусство театра, несмотря на то, что внешне они напоминают упрощенную форму театра. Тем более интересно, что целый ряд художников-концептуалистов, решивших работать в этих направлениях, предлагают нам результаты своего творчества как форму искусства, причем не только театрального, но и изобразительного.