Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №11 (2002)

Суть в том, что большевики для них — бельмо на глазу: они не хотят допустить хищные планы развала России. Вот почему правый или левый, угодно ли ему, или неугодно, не может идти с врагами Родины, не запятнав себя.

Советский человек лично приобщился к тайне “голого человека на голом месте” и заглянул в самую глубь запретных до того явлений. Он увидел их в натуральном виде. То была прометеева дерзость со всеми вытекающими отсюда последствиями. И революция сорвала покровы со старых устоев. Одновременно именно в России были испытаны все модные теории и идеи, не проверенные опытом, но увлекавшие человеческую мысль. Так были за эти годы переоценены воззрения философские, религиозные, моральные, общественные, семейные. То небывалое и невиданное зрелище, что явилось перед советским человеком, естественно, не могло пройти бесследно. Советский человек, его непосредст­венный участник, познал ценности и временные, и вечные. Он понял жизнь и ощутил ее сущность из первоисточника, то есть то, что из книг не вычитать и на заочных курсах не пройти. Вот почему советский человек, и это рано или поздно должны будут понять на Западе, несопоставимо взрослее и одновременно моложе его душою. И не только это, он стал сильнее его. Он прошел те этапы, которые Западу рано или поздно предстоит пройти. Где западный человек сдаст и растеряется, Иван все вынесет, не утратив притом ни присущей ему бодрости, ни оптимизма, ни юмора.

Советский народ — это народ, способный верить, творить и жертвовать. Его жизнеспособность увидел весь мир во время последней войны и борьбы за построение нового мира. Он готов к бескорыстному служению идее, если она направлена на благо людей, а не служению только личному комфорту. Это народ девственной свежести, некой “витаминозности” и невиданного героизма. В нем непочатый край и юной романтики. В СССР нет места скуке и пессимизму. И как ни случалось тяжело, но в этой стране ни при каких обстоятельствах, в самые сумрачные годы, не смолкала гармонь, не прерывалась песня, не прекращались танцы. Как ни один народ, он закален в труде и вытренирован в выносливости.

Да, и Запад переполнен культурными богатствами. К сожалению, ими там интересуется ничтожный круг людей. Здесь же широчайшие массы наполняют музеи и едва ли не с благоговением, точно в храме, рассматривают художест­венные экспонаты. Самый разнообразный контингент посетителей: универси­тетские значки, солдатские шинели, генеральские погоны, колхозники и рабочие с орденами за труд, студенты.

Особое отношение к науке. Учатся молодые и старые, люди с дипломами и пожилые рабочие. Это какая-то лихорадка учебы и погоня за знаниями. Учеба организована в бесчисленных учебных заведениях, она распространена на предприятиях и учреждениях, она в обязательном порядке проводится даже в местах лишения свободы для заключенных.

Совсем иное значение в жизни граждан имеет здесь и государство. Советский народ очень внимателен к своему государству, на которое он положил столько сил. Если здесь потребуется совершить самый невероятный фантастический подвиг, откликнутся миллионы людей. Народ ценит то, что создал. А создал он многое. Трудно представить, какое безграничное отчаяние и разочарование охватило бы человечество, если бы люди отказались от всего достигнутого и поплыли бы обратно к тому берегу, от которого так далеко оттолкнулись. Это означало бы не только банкротство человеческой мысли, но смертный приговор духу человеческому. Итак, реальны в данное время два мира: Восток, который ведет к новой передовой жизни, и Запад, цепляющийся за опротивевшие, изжившие себя формы. Ничего иного, сколько-нибудь значительного, в мире нет. Выбирать из них — дело вкуса. Я — русский, мне — на Восток.

Ну а теперь о бесполезности.

Прежде всего следует установить, что многократные попытки подорвать социалистический строй и изменить ход событий, то ли изнутри страны, то ли извне, всегда кончались неудачей. Одна за другой организации, от Октября до наших дней, проваливались. Импортируемые идеи последователей не находили. По крайней мере, во время войны на огромной оккупированной территории не было обнаружено ничего, что бы указывало на след сколь-либо значительной антисоветской акции. Организация периода войны из военнопленных “власовцев” образовалась фактически не по их инициативе. Подавляющее большинство ее состава вовсе не разделяло цель антисоветской борьбы. Сам Власов никогда не был ни государственно мыслящей, ни политической фигурой. Зародилась власовщина с благословения немецкого командования, а также по подстрекательству эмигрантов и весьма ограниченного круга лиц из командного состава военно­пленных, строящих более авантюристические, политические планы. Большинство же “власовцев” шло в эту “армию” по соображениям личного спасения с горьким сознанием, что становятся на скользкий путь. То был компромисс отчаявшихся в надежде вырваться из нечеловеческих условий плена и получить оружие. У раба единственный выход — лукавство. Они его и использовали.

В чем же причины всех провалов борьбы?

Обычно их объясняют крайне неубедительно. Все доводы исчерпываются наличием “агентов” и “предателей”. Наивно также неудачи борьбы относить лишь к заслугам органов государственной безопасности. Доносчики и предатели есть во всем мире, и ни одно государство не обходится без органов охраны.

Очевидно, суть не в них. Суть в том, есть ли почва в народе, ведь не помешали предатели и каратели действиям югославских партизан, народному движению в Польше и во Франции. Если народ желает бороться, то его борьбу можно лишь временно приглушить или затормозить, но убить ее можно только ценою полного истребления народа.

Нет, не предатели, а самые обыкновенные советские люди уж так воспитаны, что если обнаружат чужого, то по чувству долга непременно о нем заявят в надлежащие органы. Я в этом убедился на примерах. Так, всех пытавшихся бежать заключенных из политического контингента местные граждане всегда по своей воле ловили и передавали властям. Как я уже объяснил, это происходит и потому, что в народе нет элементов, имеющих представление о возможности изменения существующего порядка и власти.

И вот те, кто склонен видеть здесь подходящую среду для борьбы (я не имею в виду прямых иностранных наемников), очевидно, принимают обывательское злободневное недовольство, присущее людям, за протест против порядка в целом. Лично я не один год потратил, чтобы найти антисоветски направленных людей, годных для активных действий против власти и строя. Много поездил по стране и потерся среди самых разнообразных слоев населения, судьба в этом, казалось бы, мне благоприятствовала. Я годами жил в самой гуще репрессированного и обиженного властью элемента. Подавляющее большинство было враждебно настроено и охотно злословило против господствующего порядка. Первоначально я воодушевился, встретив такой контингент, рассчитывая на то, что это подходящие кадры для антисоветской работы. Однако, как показал дальнейший опыт, я просчитался. Когда я пытался начать акцию, подходил вплотную к ее конкретному осуществлению, то каждый раз убеждался, что их недовольство (я исключаю только из общего числа озверелых националистов) — всего-навсего лишь личная обида, далекая от каких бы то ни было осмысленных акций. Прежде всего эти кадры, несмотря на враждебные высказывания, сами до мозга костей проникнуты руководящей советской доктриной, они воспитаны на ней с молоком матери. Мыслят они и действуют социалистическими категориями. В частности, авторитет В. И. Ленина повсеместно абсолютен и безоговорочен. В их протесте ничего бы не нашли те, кто является противником принципов Октября.