Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №11 (2002)

Для того чтобы понять, что из себя представляют эти движения, проанализи­руем программу малоизвестной в России норвежской Партии прогресса, во многом определяющей политику одной из богатейших стран Европы. По существу, здесь те же тезисы, что у Ле Пена. Частная собственность — основа экономического благосостояния. Государственное вмешательство в экономику нежелательно. Налоги подлежат сокращению.

Значительное место уделяется проблеме иммигрантов. Партия прогресса именует их “представителями стран с незападной культурой” (в более ранней программе говорилось резче: “Носители чужеродной культуры”). Их въезд в Норвегию предлагается сократить до одной тысячи в год. Даже граждане стран, входящих в Европейское экономическое пространство, для работы в Норвегии должны получать временное разрешение — и то лишь по специальностям, по которым в стране недобор.

Традиционная для правых критика состояния учреждений общественного сектора (здравоохранение, образование), а также призывы к ужесточению борьбы с преступностью привлекают к Партии прогресса симпатии. Согласно опросам общественного мнения, проводившимся в 2001 году, 31 процент ее сторонников объясняют свой выбор солидарностью с позицией партии по вопросам здравоохранения и пенсионного обеспечения, 25 процентов — неудовлетворен­ностью деятельностью других партий (прошу обратить особое внимание на этот пункт!), 16 процентов — иммиграционной политикой, 15 — симпатией к лидеру.

Сходство программ, а также сознание роста своего влияния в политической жизни Европы побуждают националистов искать формы межгосударственного сотрудничества и даже объединения. В конце июля в австрийской Каринтии глава земельного правительства и лидер АПС Йорг Хайдер собрал представителей 50 националистических и радикальных партий. Если учесть, что большинство из них являются изоляционистами, выступающими против наднациональных союзов и блоков, этот форум — предвестие Интернационала националистов — следует признать уникальным. На нем обсуждалась возможность выдвижения единого списка в Европейский парламент, что помогло бы националистическим партиям в полной мере мобилизовать свой избирательный потенциал. Составляющий, по оценкам специалистов, от 15 до 20 процентов (“Независимая газета”, 1.08.2002).

Резкий рывок националистов к успеху заставил знатоков искать объяснения. Обычно в этой связи ссылаются на “правый поворот”, совершившийся в Европе, да и в Америке. Как правило, этим и ограничиваются, в подробности не вдаваясь.

А они существенны. Во-первых, “правый поворот”, определивший ситуацию на Западе в начале XXI века (приход правых к власти во Франции, Италии, Испании, Португалии, Норвегии, Голландии, Австрии, где они сменили правительства социал-демократов), произошел не сам по себе. Он обусловлен целым комплексом причин, из которых выделю основные. Исторический пессимизм, порожденный крушением “реального социализма” и распадом СССР.Да, на Западе не слишком любили “Советы”, боялись их. И все же, пока существовал Советский Союз — и не просто существовал, а противостоял Америке как вторая сверхдержава! — сохранялась р е а л ь н а я а л ь т е р н а т и в а капитализму. И люди, даже всеми своими связями, предпочтениями, выгодами связанные с рыночной экономикой, ценили возможность выбора. А многие и не одну лишь возможность — вспомним, коммунисты совсем недавно входили в правительство Италии, имели крупные фракции в парламентах Франции и Испании и чуть не пришли к власти в Португалии. Сегодня людей лишили выбора...

Это сразу же сказалось на поведении хозяев жизни. Они немедленно перешли в наступление на социальные гарантии, данные в свое время для того, чтобы уравнять права трудящихся на Западе и на Востоке и тем самым лишить советский эксперимент привлекательности. Почитайте ведущих западных экономистов и социологов — Лестера Туроу, Джона Грея, Ноама Хомски. Наступление капитала пригнуло людей, отдало во власть лозунга всех катастроф: “Каждый сам по себе! Спасайся, кто может!”

Эти настроения наложились на разочарование политикой левых партий, еще два года назад возглавлявших правительства 11-ти из 15-ти стран Евросоюза. Интегрировавшись в западный истеблишмент, лидеры социал-демократов быстро (в который раз!) забыли о том, к т о и д л я ч е г о их выдвинул во власть.

Добавьте экономический спад, надвинувшийся на Запад, и станет ясно, почему “правый поворот” произошел так стремительно и повсеместно.

Тут пора вспомнить чуть не забытое нами вводное слово “во-вторых”. “Правый поворот” как социальное явление далеко не столь однороден и однозначен, как пытаются представить политтехнологи. Они сами вынуждены признать это, пользуясь для пояснения такими дефинициями, как “просто правые” и “ультра­правые”, “умеренные” и “крайние”. При этом победа первых подается как безусловное благо, а успех вторых как “угроза демократии”.

А теперь посмотрим, достаточно ли точны такие характеристики, отражают ли они суть происходящих на Западе политических и социальных процессов. Вернемся к статье Юрия Рубинского, где наиболее последовательно проводится разграничение между “просто правыми” и “ультра”. Повторю — подходы и взгляды Рубинского х а р а к т е р н ы. Поэтому позволю себе привести обстоятельные выписки, поясняющие позицию влиятельной группы.

“На первый взгляд, — пишет Рубинский, — может показаться, будто различие между просто правыми и ультраправыми всего лишь количественное... (далее следует пересказ программ правых партий, уже известных читателю. — А. К.) Однако правых и ультраправых разделяют далеко не только нюансы. Для ультра вполне реальная проблема иммиграции означает не поиск ее прагматических решений, а удобный предлог для разнузданной расистской демагогии, бросающей вызов фундаментальным ценностям демократии, прежде всего принципу равенства перед законом всех граждан, независимо от их этнического происхож­дения или религиозных верований... Что же касается братства, то оно оказывается возможным только “по крови”. Здесь уже количество явно переходит в качество”.

Звучит красиво и жутковато! Хотя, если вдуматься, автор явно подменяет анализ программ националистов стандартными обвинениями, пропагандистскими штампами. Что значит “разнузданная расистская демагогия”? Мы с вами имели возможность познакомиться со взглядами “главного” националиста Европы: где у Ле Пена “расистская демагогия”, тем более разнузданная? Ничем не доказано “нежелание” искать прагматические решения проблемы — тот же Ле Пен предлагает вполне разумные рецепты, прежде всего государственную помощь семье, стимулирующую повышение рождаемости. Непонятно, чем плохо — нет, больше — преступно! — братство “по крови”. У каждой нации есть общие черты, причем не только физические (зачем же примитивизировать, хотя и в физической общности — русых волосах, голубых глазах и прочем нет ничего зазорного). Существует и общая ментальность: представления о добре и зле, запретном и должном, дорогие для всех идеалы, вера отцов. Все это держится — в том числе — и на братстве “по крови”. Уберите эту скрепу — нация рассыпется.