Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №12 (2002)

Этой же осенью исполнялось 90 лет памятнику запорожцам в Тамани. Не вспомнили, ни одного цветочка не положили к подножию, ни слова по радио, по телевидению, в газетах. Казаки переизбирали атамана, и на сборе тоже ни слова. Ни одной книжки не вышло, ни одного сборника о казачьем прошлом, ничего. И фотографией гордого запорожца не похвалились. На скромном банкете в честь 190-летия Кубанского казачьего хора Н. И. Конд­ратенко опять говорил о русских; говорил о том, что русские уже боятся или забывают признать достоинство свое, само существование и проч. Не понимаю, кто помешал превратить 110-летие со дня рождения анапчанки матери Марии в событие духовное и кто мешал сплотиться вокруг памятника запорожцам в Тамани.

Александр СЕГЕНЬ

“НАЧАЛОХУДОЖНИК”

ДИОНИСИЙ

(К 500-летию росписей Ферапонтова монастыря)

Великий век Ивана III. Век обретения независимости Руси от ордынского ига, когда после победы в Стоянии на Угре московский государь стал именоваться державным и самодержавным, то есть ни от кого не зависящим. Отсюда Русь становится Россией, выходящей на освоение огромных просторов востока, расширяющейся на запад, север и юг. Это век великих потрясений, жестоких столкновений разных религиозных, общественных, философских и культуро­логических идей.

В живописи это, бесспорно, был век Дионисия, одного из столпов русского изобразительного искусства. Человека, в чьем творчестве ярко выразилось его время — время становления нового Русского государства. Иконописца, который, в отличие от своих предшественников, был не монахом, а простым мирянином. Свято, почти по-монашески соблюдая все уставы Православной Церкви, он при этом был женат и имел детей, двое из которых стали его учениками и впоследствии тоже прославились как замечательные изографы.

По решению ЮНЕСКО 2002 год объявлен годом Дионисия. Прошло пятьсот лет с тех пор, как он работал над созданием своего вершинного творения — росписи собора Рождества Пресвятой Богородицы Ферапонтова монастыря, этой величественной симфонии в иконописи. Симфонии, которая стала своеобразным гимном победе над страшной ересью, бушевавшей на Руси несколько последних десятилетий XV века.

Во главе ереси стоял Федор Курицын, дьяк Посольского приказа, то есть, говоря современным языком, — министр иностранных дел России. Ему много и подолгу приходилось бывать в Европе. При дворе венгерского государя Матьяша Хуньяди он дружил с сыном знаменитого Дракулы. Именно перу Курицына, по мнению многих ученых, принадлежит самое первое литературное произведение об этом румынском князе — “Повесть о Дракуле”, весьма популярная на Руси, особенно ее уважал внук Ивана III — Иван Васильевич Грозный. И вот, этот Федор Курицын стал номинальным главой ереси, последователи которой впервые в русской истории были преданы сожжению.

В исторической науке принято именовать эту ересь по-разному. Самое распространенное название — ересь жидовствующих. Многие ученые именуют ее новгородско-московской ересью. Иные — ересью антитринитариев, то есть — отрицателей Святой Троицы. Но все эти наименования неполноценны. Еретики выступали не только против Троицы, их учение было обширно и многогранно. Географическое — новгородско-московское — обозначение явно хромает. Все равно как если бы фашизм именовать итальянством лишь потому, что он зародился в Италии. Наконец, и само слово “ересь” не соответствует размаху этого явления. Ересь подразумевает отклонение от догматов учения, а здесь налицо борьба против самого учения, против всего Нового завета. И можно было бы предложить называть представителей этого религиозного направления ветхозаветниками.

В своих воззрениях на живопись сии ветхозаветники были тем же, чем являлись в Византии иконоборцы. Возвращаясь к догматам Ветхого завета, они утверждали, что иконография сама по себе греховна, ибо нарушает завет Божий о несотворении себе кумира, что икона есть просто кусок дерева, которому нельзя поклоняться. В том числе и за это их прозвали жидовст­вующими.

Вот что пишет переводчик Иосифа Волоцкого со старославянского на современный русский иеродиакон Роман (А. Г. Тамберг): “По сути новгородско-московская ересь в своих крайних проявлениях была почти чистым иудаизмом, призывающим отвергнуть открытое Христом в Евангелии новозаветное учение и возвратиться к мертвой букве Ветхого Завета. Лишь пользуясь невежеством и духовной необразованностью значительной части русского населения, это движение смогло проникнуть в широкие слои народа”.

Воззрения и проповеди еретиков имели огромное влияние на умы того времени. Не могли они не затронуть и души учеников Дионисия, в число которых входили двое его талантливых сыновей — Феодосий и Владимир. И вот, в конце XV столетия главный обличитель ереси преподобный игумен Иосиф Волоцкий пишет свое знаменитое “Послание иконописцу”. До сих пор ученые спорят о том, к кому именно оно обращено — к самому Дионисию или к его сыну Феодосию.

Вероятнее всего было бы предположить следующее. Дионисий, озабоченный тем, что его сын Феодосий увлекся идеями еретиков, обратился к Иосифу с просьбой оказать на него свое мощное влияние. И игумен Волоцкий откликнулся на эту просьбу с такой живостью, что создал целый манифест против новых иконоборцев.

“Послание иконописцу” начинается с короткого вступления, в котором бросается в глаза явное доказательство того, что Иосиф обращается не к Феодосию, а к Дионисию. “И тебе самому пригодно будет сие написание, так как ты являешься началохудожником живописания божественных и честных икон”. Слово “началохудожник” явно подобрано Иосифом для Дионисия. Игумен обращается не просто к иконописцу, а к полководцу среди иконописцев, изографическому военачальнику. А кто, как не Дионисий, тогда почитался на Руси наиглавнейшим среди иконописцев? Ведь не сын же его!

Но здесь есть важная оговорка — “и тебе самому”. То есть, обращаясь к началохудожнику, Иосиф рассчитывает прежде всего на то, что его послание будет прочитано теми, кто находится у Дионисия под началом. Теми, чьи умы тронула еретическая ржавчина. Стало быть, можно смело утверждать, что “Послание иконописцу” адресовано и Дионисию, и Феодосию, и всем русским изографам.

Почему же молодые умы оказывались столь подвластными учению иконоборцев? Для этого нам надо вспомнить о том, что эпоха Дионисия являлась закатом исихазма — учения, возникшего в среде греческого афонского монашества в XIV веке. На Руси к последователям исихазма принадлежали Сергий Радонежский, Нил Сорский, а в иконописи — Феофан Грек и Андрей Рублев. Их иконы были признаны каноническими, но Дионисий и его ученики стали уже последними художниками исихазма.