Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2003)

Афроазиатский “Юг” в новой картине мира

Выше говорилось о реванше “Юга” внутри системы нынешнего “первого мира”, охватывающего Западную Европу и Америку. Теперь предстоит оценить основания и последствия той же инверсии в масштабах необъятной мировой периферии, сегодня вобравшей в себя, наряду с “третьим миром”, и большую часть “второго мира”. Мы не проясним человеческую ситуацию на планете в нынешний поздний час истории, если не сумеем преодолеть те барьеры общест­венной мысли, которые отчасти стихийно, отчасти намеренно воздвиг­нуты в виде концепций нового этноцентризма и культурологизма. Если мы по-прежнему станем подменять социальные доминанты “культурно-антрополо­гическими”, этноконфессиональными, то вместо единой картины человечества и единой всемирной истории перед нами предстанет мозаика разнородных и разнокачественных “историй”, которая методологически и мировоззренчески перечеркивает достижения великого “осевого времени”, открывшего Человека в его универсальной духовной сути. Эта мозаика сегодня выгодна любителям подходить к человечеству с двойными стандартами более или менее “добро­желательного” расизма, пытающегося обосновать и оправдать свои деструк­тив­ные комплексы и дискриминационные практики.

Главная задача современного человечества, погруженного в пучину новых расовых войн привилегированных с непривилегированными — вскрыть за плюрализмом этносов, культур и религий единство судьбы, единое право всех жить в современности, пользуясь благами модерна и Просвещения. Коренной изъян новой западной программы, предлагаемой человечеству после крушения социализма, состоит в более или менее откровенных двойных стандартах, когда перспективы развития, вместе с его ресурсной базой, остаются за избранными, прошедшими рыночный социал-дарвинистский отбор, а на долю неизбранных остается вечное прозябание в новых глобальных резервациях. Теория цивилизационного и культурного плюрализма здесь оказалась весьма кстати: она придает дискриминационным практикам “нового Запада” видимость естественно-исторической логики, которую никакие “благонамеренные” старания не в силах отменить.

Всем уже ясно, что осажденной “победителями” в холодной войне мировой периферии требуется новое самосознание, но неясно, каким именно оно должно быть. Сегодня в стане новых отверженных самую заметную роль играют борцы с вестернизацией. Бороться с вестернизацией как выражением культурного гегемонизма Запада, отрицающего культурное достоинство не-Запада, необходимо. Но из этого вовсе не следует, что Западу надо оставить монополию на модерн, на Просвещение и развитие. Если Запад нашел в “естественном” рыночном отборе средство утверждения этой своей монополии, то главной мишенью новейшей гуманистической критики, отстаивающей право всех людей на прогресс и развитие, должен стать именно пресловутый “отбор” и “свободный рынок”. Новая экономическая наука радикал-либералов рынка прячет в себе старое расистское содержание: она означает легитимацию бесчеловечных “огораживаний”, воспроизводящих известные “огораживания” в Англии, но уже в глобальном масштабе. Новые расисты занялись погромом социального государства, морали и культуры, потому что они мешают им про­водить свой естественный рыночный отбор невзирая ни на какие челове­ческие жертвы. Рыночное “гражданское общество”, лишенное всяких сдержек и противовесов со стороны инстанций, олицетворяющих социальную коррек­цию рынка, является обществом внутреннего расизма — нового апартеида. Снобистское отношение новых либералов к проявлениям “социального патер­нализма”, мешающего “естественному отбору”, есть демонстрация расист­ского стиля в современной западнической культуре, и об этом пора сказать прямо.

Итак, что же предстоит защищать представителям нового Юга, объеди-няющего экспроприированное большинство человечества: свою культурную специфику или универсальные социальные права, которые должны быть обеспечены специфическими средствами, адекватными реальному положе­нию непривилегированных? Что в этом смысле означал бы чаемый народными массами реванш бедного “Юга”, реванш Азии, Африки, Латинской Америки? Если мы здесь собьемся на националистический “культуроцентризм” и скажем, что это означает право на особый путь, на культурно-цивилизацион-ную самобытность, мы тем самым окажем двойную услугу новым расистам. С одной стороны, они получат право упрекать нас в “агрессивном традиционализме”, перед лицом которого представители “современной цивилизации” имеют право себя защищать, с другой — оправдание своих двойных подходов и стандартов, как якобы и отдающих законную дань этой фатальной специфике.

Номенклатурные приватизаторы в бывших советских республиках сполна учли возможности двойного стандарта. Фактически они проводят свою политику под девизом: нам — собственность, народу — национальная специ­фика, которой ему предстоит утешаться. Новый национализм, политически эксплуатируемый не только в постсоветском пространстве, но уже в простран­стве всей мировой периферии, фактически существует под тем же девизом. Исподтишка “глобализирующиеся” компрадорские элиты присваивают всю собственность, торгуя ею (чаще всего бездарно) с зарубежными центрами, а народам предлагают утешаться спецификой, обретающей значение симво­лического заменителя утраченных социальных возможностей.

В этом плане мне представляется весьма подозрительным факт двусмыс-ленного — в духе тех же двойных стандартов — отношения либерального истеблишмента к феноменам национализма и этноцентризма. В целом националистическая “архаика” отрицается как проявление “агрессивного национализма”, но там, где возможно ее использование для подрыва многонациональных государств — актуальных или потенциальных оппонентов американского гегемонизма, — она прямо поощряется идеологически и политически. Националистический сепаратизм в свое время использовался Западом в борьбе против СССР, сегодня он используется против Российской Федерации, Индии, Китая... А вот что касается такого политического понятия, как народ, то здесь дискредитация осуществляется последовательно и неизменно. Понятие “народ” выведено за пределы современной нормативной лексики в качестве совершенно одиозного. Понятно, почему: в этом понятии прямо выпячено социальное содержание, противоположное классовому инте­ресу тех, кто инициировал новейшую гражданскую войну богатых против бедных. И ровно в той мере, в какой это понятие не приемлется новыми хозяевами мира, поставившими себе на службу компрадорски настроенных “индивидуалистов” Евразии, оно подлежит защите, обоснованию и обога­щению в качестве ценностной основы политической культуры массового демо­кра­тического сопротивления.