Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2003)

В процессе реставрации Рыбников внес в первоначальный проект новые конструктивные решения, изменившие их порядок и последовательность. При исследованиях, проходивших в ходе работ, а именно — расчистке ранее заделанных трещин верха столба, примыкающих сводов, арок и основания центрального барабана на чердаке, были обнаружены более серьезные деформации конструкций, чем предполагалось на первой стадии исследований.

Столб имел просадку до 80 мм. Это было установлено по разрывам и смещению всех четырех опирающихся на него подпружных арок. Смещение подпружной арки достигало 70 мм, а разрыв — 40 мм. Воздушные металлические связи получили наклон, а в уровне заделки их в столбе образовались трещины. Горизонтальная трещина шириной до 60 мм возникла и в основании централь­ного барабана. Она обозначала к тому же место отрыва барабана от столба.

Просадка столба, по мысли Рыбникова, произошла в середине XIX века, когда выполнялись работы по накладке центрального барабана, что и повы­сило давление на столб. Сама просадка сопровождалась еще и ступенчатым смещением и разрывом подпружных арок с последующим их самозакли­ниванием.

Благодаря расчетам, Рыбников установил, что первоначальное напря­жение под фундаментом столба в два-три раза превышало допускаемое. Данное состояние усугублялось поднятием уровня грунтовых вод, что снизило прочностные характеристики грунтов оснований. Еще в 1953 году реставраторы пытались выполнить необходимые работы, которые ограничились заделкой трещин алебастровым раствором. А вообще, первые письменные упоминания о деформациях юго-западного столба приведены были в акте от 22 января 1902 года. Рыбников даже выписал для себя тот вердикт специалистов: “Комиссия обнаружила в подпружных арках трещины, опасности для соору­жения не представляющие. Трещины были заштукатурены при реставрации живописи в 1895—1896 годах, но теперь вновь обнаружились”.

Рыбников устранил все прежние дефекты.

Самым сложным для него было выполнить по периметру столба бетонную армированную плиту-обойму. Бетонирование ее производилось из порт­ландского цемента марки 300. Устройство плиты позволило значительно снизить давление от столба на грунты оснований и укрепить существующий фундамент.

Все сложные работы были выполнены реставраторами и на верху столба, на большой высоте. Деформированный участок кладки здесь заключен был в стальную обойму. Неустойчивые слои и блоки кирпичной кладки Рыбников крепил анкерными стержнями к здоровому массиву кладки. Это необходимо было сделать также по причине того, что давление раствора, создаваемое насо­сом при инъекции, могло вызвать обрушение неукрепленных участков кладки.

Вскоре трещины на памятнике были заделаны, а фундаменты стали одним массивом. Можно было приступать к другой части проекта — выпрямлению колокольни.

Тут чиновники забегали, запросили отчеты, затребовали новые доку­менты. Руководитель мастерской тоже всполошился: “Саша, ты памятник поднимешь, а вдруг он рухнет? Меня в тюрьму посадят!” Обстановка накаля­лась. Нервы у Рыбникова стали сдавать. После сложной и долгой работы по укреплению фундаментов он заболел и прямо со стройки попал в больницу. К тому же он очень переживал, что слег в ответственный момент. Но все равно сделать уже ничего не мог: чиновники заморозили все работы. Как всегда — до лучших времен!

И сколько ни пытался Рыбников после выздоровления возобновить работы, ему это сделать не позволили.

Проект дальше не пошел.

Рыбников будто чувствовал, что это произойдет, потому параллельно делал проект выпрямления другого памятника — барабана церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Чтобы не простаивать, он серьезно принялся за подготовку данного проекта.

Временами Александр заглядывал в церковь Николы Мокрого, чтобы для контроля за возможными деформациями установить стеклянные и гипсовые маяки, проверить затяжку гаек на тяжах стальной обоймы и еще детали стальной обоймы подтонировать под цвет орнамента подпружных арок. А еще — во избежание хандры — он писал письма Генделю и сам отвечал подробно на предложения профессора...

Ансамбль церквей Николы Мокрого и Тихвинской долго не отпускал Алек­сандра Рыбникова. Притягивал красотой куполов, покрытых поливной зеленой черепицей, притворами с пышным изразцовым декором, обильным убранст­вом фасадов.

Работая над новым проектом, он всецело погружался в исследование Тихвинской церкви Божией Матери. В ансамбле, бывшем купеческом подворье, реставратору всегда находилось место для отдыха и размышлений. Но особенно он любил посидеть напротив изразцового притвора с декора­тивным венчающим шатром.

И если сама колокольня церкви Николы Мокрого весила одиннадцать тысяч тонн, то главы с барабаном церкви Тихвинской иконы Божией Матери весили всего сто тонн. Рыбников решил выпрямить эту главу под боком у реставра­ционной мастерской, чтобы никто из важных чиновников не знал о проекте.

После разработки первого проекта, касающегося церкви Николы Мокрого, у Рыбникова появился опыт, а более всего он обрел устойчивую уверенность в себе, потому второй проект был выполнен еще быстрее и качественнее. Конечно, за тридцать пять лет существования и у ярославской реставра­ционной мастерской был накоплен опыт работ по инженерной реставрации памятников. Это выпрямление крена колокольни церкви Иоанна Предтечи в Ярославле в 1958 году по проекту и под руководством того же Генделя, и химическое закрепление грунтов оснований Воскресенского монастыря в 1976 году в Угличе. Но эти уникальные работы чиновники почему-то быстро забыли. И сколько бы Рыбников ни апеллировал к ним, ни напоминал в деталях о них, это не помогло ему убедить чиновников.

Так и второй проект ждала печальная судьба: он попал на пыльные полки мастерской.

И вдруг через десять лет в квартире Рыбникова раздался телефонный звонок: после того как Тихвинская церковь была передана Русской право­славной церкви для службы, староста церкви Андрей Ржевский решил отреставрировать ее. Он и звонил с предложением помочь ему в реставрации. У него были рабочие, и он хотел незамедлительно подготовить храм к службе. Кто-то порекомендовал ему обратиться за помощью к Рыбникову. Будучи молодым и деятельным человеком, Андрей Ржевский быстро разыскал Рыбникова и тут же принял его предложение о реализации проекта десяти­летней давности. Речь, конечно же, в первую очередь шла об устранении крена барабана с главой церкви.

Рыбников предоставил Андрею спецификацию, что нужно достать из материалов, какие инъекционные насосы следует привезти с Украины. Дал реставратор и свои насосы. А за другими Андрей Ржевский поехал сам по указанному адресу и привез их в количестве пяти штук.