Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №9 (2003)

Речь идет о борьбе принципиально разнородных коалиций: на одной стороне — круговая порука тех, кто выступает в роли эзотериков глобализма, решивших прибрать планету к рукам, пользуясь неосведомленностью и растерянностью профанного большинства, на другой — солидаристская этика обездоленных, ведущих свою духовную родословную от предшествующих модерну великих монотеистических традиций. Ясно, что все актуальные и потенциальные носители и соискатели геополитического влияния и державной мощи хотя и будут замешаны в грядущем конфликте, все же составят его периферию. Истинными оппонентами американского глобализма могут стать не националисты-державники и даже не цивилизационные “сверхдержавники” Востока, а лишь те, кто идентифицировал себя с миром новых обездоленных и считает себя их уполномоченными в новейшей истории. Те из нынешних носителей державной независимости, кто воспримет новые социальные импульсы века — импульсы глобальной социальной солидарности притесненных, получат новые исторические полномочия и принципиально новые возможности. Их борьба будет развертываться уже не только в геополитическом пространстве, но и в формационном историческом времени, ход которого имеет свой вектор, не совпадающий с вектором устремлений амбициозной физической мощи. В логике пространства закономерно побеждают физически сильнейшие; в логике метаисторического времени, открытой мировыми религиями, торжествуют униженные. Реальная политическая история мира располагается между этими двумя полюсами: в ней соискателям земной мощи и успеха никогда не суждено отпраздновать свою “полную и окончательную” победу, но в ней же не могут найти свое полное подтверждение и духовные упования носителей идеи справедливости, ибо сама эта идея в конечном счете выводит нас из исторического горизонта в метаисторический.

Итак, на наших глазах вскоре произойдет роковая встреча двух типов сознания, двух типов вдохновения: вдохновленные моралью успеха перейдут в лагерь меньшинства, вооружившегося идеологией нового социал-расизма, вдохновленные солидаристской социальной этикой станут защитниками изгойского “молчаливого большинства”. Что произойдет с этим большинством, какой реальный проект, реальная стратегия будет выбрана на базе его протестной энергии? Ясно, что нынешние акции движения антиглобалистов лишены настоящей эффективности. По критериям эффективной политики превосходство будет у глобалистов — держателей реальных средств и реальной инфраструктуры — экономической, политической, административно-управленческой, медийной.

Подобно тому, как в начале ХХ века захлебнулась мировая пролетарская революция, но зато образовалась пролетарская сверхдержава, ставшая удерживающей силой для всех носителей неоколониальной “миссии белого человека”, весьма вероятно, что мировая революция антиглобалистов станет лишь фоном для образования новой антиглобалистской удерживающей силы. По своим физическим потенциям на первое место среди претендентов на роль этой исторической силы сегодня выдвигается Китай. Китай соединяет нерастраченный человеческий капитал традиционного общества с возможностями общества индустриального и постиндустриального. Здесь, как в промышленной социологии труда, действует особая закономерность: надежнейшей социальной базой промышленности являются не изнеженные горожане второго-третьего поколения, а сохранившие традиционную аскезу вчерашние крестьяне. По этому критерию Китай и Индия выступают в качестве стран, сохранивших самую большую социальную базу продуктивной экономики в лице аграрного большинства населения, поставляющего материал для гигантских промышленных армий. На Западе, где процесс урбанизации давно завершился, такая социальная база уже утрачена. Горожане третьего-четвертого поколения стали дезертирами продуктивной экономики, предпочитающими легкий хлеб новых рантье, держателей ценных бумаг и азартных игроков глобальных финансовых рулеток (“пирамид”).

Любопытна и специфическая социальная перекличка новой Азии с новой Европой. Как уже отмечалось, предпринимателей этой новой Европы не устраивает классическая средняя прибыль в объеме 5—7% годовых. В качестве гедонистов постмодерна они требуют прибыли в сотни и даже тысячи процентов, причем без особых предпринимательских усилий. Поэтому свои предпринимательские услуги они уже адресуют не массовому потребителю, а миру богатых с их элитарным спросом. На этой основе и произошла трансконтинентальная встреча массового потребителя Запада с массовым производителем Востока (главным образом тихоокеанской Азии), еще сохранившим верность продуктивной экономике. Сегодня массовый спрос в США на добрую треть удовлетворяется за счет китайского импорта и без него вообще уже удовлетворен быть не может. В этом кроется первая тайна того, почему США вкладывают свои капиталы в китайскую экономику и вообще признают суверенитет Китая как экономического партнера, несмотря на то, что его правящая элита так и не перешла на позиции западничества.

Но кроме этой тайны имеется и другая, относящаяся уже к собственно историческому опыту Запада. Дело в том, что, с точки зрения Запада, в китайской истории гораздо меньше настораживающего, чем в российской истории. Если Китай и выступал в роли большой империи, то все же это была империя, основанная на идеологии великоханьского эгоизма, национализма и изоляционизма. Китай никогда не выступал в роли объединителя угнетенных мира сего, тогда как Россия — выступала. Китайская история свободна от мистических прорывов в метаисторию, в обетованное царство угнетенных и страждущих. Россия и сегодня в этом качестве остается на глобальном подозрении.

Совсем не случайно, что именно против нее направлен главный удар. Стратегический замысел американского глобализма состоит в том, чтобы полностью изолировать Россию в Евразии, противопоставив ее бывшим союзникам и соседям. Правящие атлантисты в России обязались поддерживать глобальную антитеррористическую инициативу американского президента, направленную против наиболее после­довательных сторонников мусульманской идентичности. Ясно, что это выстраивает новый, убийственный для России имидж трусливого геополитического дезертира Евразии, за гроши продавшегося американским гегемонистам. Другой удар по российско-мусульманскому стратегическому альянсу — организованное атлантистами дезертирство России из нефтяной коалиции стран не-Запада. Американцы навязали России постоянную роль саботажника коллективных решений стран ОПЕК, направленных на поддержание мировых цен на нефть на выгодном для добывающих стран уровне. Этим убивают сразу двух зайцев: противопоставляют Россию наиболее богатым и влиятельным странам мусульманского мира, находящимся в авангарде борьбы за экономическое равенство Востока с Западом, и одновременно окончательно подрывают позиции России на мировом рынке энергоносителей. Государства ОПЕК могут наказать Россию за саботаж коллективных решений, попросту вытеснив ее с мировых рынков. Для этого им достаточно временно снизить цены на нефть до 14 долларов за баррель — уровень себестоимости российской нефти, делающей ее продажу бессмысленной. Это не говоря уже о том, что российский бюджет сегодня верстается из расчета восем­надцатидолларовой цены за баррель нефти. Падение цен ниже этого уровня означает новый секвестр и так смехотворно низкого — на уровне крошечной Ирландии — годового бюджета РФ. То, что правители России не отступают перед столь губительной перспективой, означает только одно: что их “глобальная” солидарность с американской правящей элитой не только выше всякой другой солидарности, способной обеспечить Россию союзниками, но и выше собственно национальных интересов.