Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №10 (2003)

Завершить главу хотелось бы изложением весьма примечательного дипло-матического эпизода в советско-польских отношениях. 23 сентября 1938 года в своём официальном заявлении***** правительство СССР выразило обеспокоенность в связи со сосредоточением польских войск на чехословацкой границе и предупредило, что в случае перехода этими войсками границы и занятия территории Чехословакии правительство СССР без предупреждения денонсирует договор о ненападении с Польшей 1932 года на основании его 2-й статьи. Это предостережение было вполне правомочно, учитывая сущест­вование между СССР и Чехословацкой Республикой договора о взаимопомощи, заключённого в 1936 году. Незамедлительно в этот же день последовал ответ. Вот он:

[...] 1. Меры, принимаемые в связи с обороной польского государства, зависят исключительно от правительства Польской Республики, которое ни перед кем не обязано давать объяснения.

2. Правительство Польской Республики точно знает тексты договоров, которые оно заключило [...]*

Ну, что тут сказать. Можно, конечно, не обращать внимание на подчёрк­нуто высокомерный, спесивый тон польского ответа, но содержание ответа объясняет, пожалуй, главное. Во-первых, таким языком не разговаривают с государством, с которым хотят поддерживать добрососедские отношения, и, во-вторых, ответ свидетельствует также о недальновидности и отсутствии большой заинтересованности Варшавы в сохранении упомянутого в советском заявлении договора о ненападении между странами. Данный эпизод имеет продолжение. 30 сентября 1938 года Польша предъявляет Чехословакии ультиматум, требуя передачи ей Тешинской области, а на следующий день польские войска, несмотря на предупреждение СССР, вступают на чехо­словацкую территорию**. В истории этот шаг зафиксирован как участие Польши совместно с Германией в разделе Чехословакии, несмотря на вышеупомянутое предупреждение СCCP. Советский Союз, как известно, проявил выдержку, так и не осуществил свою угрозу денонсировать договор с Польшей, хотя её агрессия по отношению к Чехословакии состоялась. В то тревожное время делать такой шаг было сочтено нецелесообразным, поскольку могло бы окончательно бросить Польшу в германские объятия. В результате появилось сообщение ТАСС о советско-польских отношениях от 27 ноября 1938 года, в котором, в частности, подтверждалась действительность договора о ненападении 1932 года***.

Итак, предпринимаемые по инициативе Москвы попытки по нормализации отношений с Польшей наконец привели в 1932 году к подписанию советско-польского договора о ненападении. Польша продолжала намеченный ещё в 20-х годах курс на определённое лавирование между Германией и СССР. Но если тогда подобный курс отвечал, как кажется, государственным интересам Польши и исходил из реальных предпосылок послевоенной внешне­полити­ческой, экономической и военной слабости как Германии, так и Советского Союза, то после прихода Гитлера к власти и коренного изменения обстановки в Европе дальнейшее проведение такого курса становится явным анахро­низмом. Необходимо было делать выбор. Это, видимо, поняли в Варшаве, взяв, однако, курс на определённое сближение с Германией в ущерб отношениям с СССР.

Насколько такой курс был разумен и реален с точки зрения национальных интересов Польши и сохранения государственной независимости страны — показала история. Обстановка в то время в Европе была весьма и весьма сложной, и принять правильное в последствиях решение в то время было не так-то просто. Но выбор Варшавой был сделан, был сделан суверенно, и она несёт за него всю ответственность, как говорится, перед историей и в первую очередь перед своим собственным народом.

Глава VII

Военная кампания в Польше. Сентябрь 1939 г.

17 сентября 1939 года части Красной армии перешли границу с Польшей, которая 1 сентября того же года подверглась вероломному нападению со стороны гитлеровской Германии. С тех пор минуло уже свыше 60 лет, но до сего времени в оценках этой военной акции СССР между нашей и польской историографией продолжают сохраняться существенные расхождения по кардинальному вопросу — что это было: освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию или же заурядная агрессия.

Современная польская историография и особенно историческая публи-цистика в оценках 1939 года в настоящее время полностью и безоговорочно перешли на позиции довоенных правительственных кругов страны — сторонников Ю. Пилсудского*, которых их политические противники, опираясь на широко распространённые настроения среди польской общественности, требовали привлечь к ответственности за гибельный курс, приведший к поражению в войне с Германией и утрате государственной самостоятельности. Эти круги, стремясь переложить собственную вину на других, обвинили Совет­ский Союз во всех грехах, а вступление частей Красной армии на тогдашнюю территорию Польши характеризовали как “агрессию”, “удар в спину”, участие совместно с Германией в “четвёртом разделе Польши” и т. п. Подобные безоговорочные и, скажем, недостаточно обоснованные суждения, ставшие сейчас в Польше как бы хрестоматийной истиной, не могут не вызвать самых серьёзных возражений.

Основная слабость такого подхода, на наш взгляд, заключается в том, что события 1939 года в большинстве польских публикаций рассматриваются в узком плане, исключительно в масштабах двусторонних отношений и лишь с точки зрения интересов самой Польши. Так получается и в данном случае, когда вступление советских частей в Западную Украину и Западную Белоруссию рассматривается изолированно, вне связи со сложившейся к сентябрю 1939 года обстановкой в Европе, да ещё при этом совершенно игнорируется законное право СССР иметь собственные государственные интересы и отрицается правомерность их защиты. В частности, сознательно игнорируется нависшая над СССР после Мюнхенского сговора Великобритании и Франции с Германией и Италией в 1938 году реальная и грозная опасность оказаться в полной международной изоляции с малоприятной перспективой войны на два фронта: с Германией и Японией. Можно, конечно, сейчас спорить о правильности и моральной стороне принятия предложения фашистской Германии заключить пакт, но в то время у советской стороны не было иной альтернативы. При этом не следует забывать, что Кремль склонился к такому решению только после фактического провала известных переговоров о военном сотрудничестве с ведшими двойную игру Великобританией и Францией, закончившихся безрезультатно в определённой степени из-за позиции Варшавы, которая, несмотря на советы своих западных союзников, правда, не очень настойчивые, категорически отвергла саму возможность какого бы то ни было военного взаимодействия с СССР*. Это общеизвестные исторические факты, которые серьёзный историк никак не может игнорировать.