Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №2 (2004)

И вот тут-то и обнаружилось, что единство красно-белого блока держалось в основном силой “против”, а не силой “за”, что смётан он на живую нитку и что к линиям напряжения достаточно лишь прикоснуться политтехноло­гической бритвой, дабы швы разошлись. Судя по всему, операция была проведена умело, и, как оказалось, для многих представителей “белой” части объединенной патриотической оппозиции этой малости — перемены риторики без перемены сути режима — едва ли не достаточно. И что, более того, сходясь с либерал-демократами в общей негативной оценке всего советского периода отечественной истории и даже углубляя эту оценку в недоступной нашим доморощенным демократам религиозно-философской перспективе (когда Октябрьская революция и всё последовавшее за ней описывается как грехопадение, апофеоз апостасии, т. е. богоотступничества), они хотели бы вывести из-под града ударов и оскорблений лишь искренне ими любимую дореволю­ционную Россию. Для наиболее патриотичных — но далеко не для всех “белых” — ценностью в советском наследии обладает разве что часть, связанная с Великой Отечественной войной (и то — в причудливом сочетании с реверан­сами в сторону коллаборанта генерала Краснова и двух его русских дивизий Waffen SS), и черты преемства внешней политики СССР по отношению к Российской империи. Тема социальных достижений советского времени даже не обсуждается, да и сама идеология социального равенства, например Н. Нарочницкой, несомненно, самым сильным и ярким представителем правой части блока “Родина”, оценивается, в сущности, как одно из проявлений всё того же духа апостасии. Такой взгляд, не имея ничего общего не только с коммунизмом или советским социализмом, но даже и с самым умеренным социал-демократизмом, наследует скорее линии Жозефа де Местра, Льва Тихомирова и даже, в принципиальном неприятии самой идеи социального равенства как отрицания установленной свыше сословной иерархии, барона Юлиуса Эволы. По-своему красноречивы, хотя, разумеется, не столь глубоко и выстроенно проработаны, и заявления Дмитрия Рагозина о категорическом нежелании быть в “коммунистической конюшне”. Разумеется, это язык разрыва, а не партнёрства, пусть даже и ограниченного всевозможными “но”. А потому оставим на совести журналистов, видимо, совсем не ориентирую­щихся в теме, поспешную оценку “Родины” как левоцентристского блока. С не меньшими, а пожалуй что и с большими основаниями он может также претендовать на звание блока правоцентристского; по крайней мере, правая составляющая в классическом, а не извращённом, как в случае с СПС, виде проработана в “Родине” несравненно лучше, нежели левая.

И в этой своей части блок не только не угрожает основам сложившегося в РФ, в итоге безудержного разграбления общенационального достояния и личных сбережений граждан, нового социально-экономического уклада, но может, даже и вопреки своей воле, весьма посодействовать его своеобразному “отмыванию” и декоративному “обрусению”, наделив его респектабельно-консервативным и по видимости патриотичным оперением. Не скрою, что подобная перспек­тива представляется мне глубоко отталкивающей, а опасность — вполне реальной. Это-то и побуждает меня, независимо от былых личных отношений с теми или иными членами “Родины”, уже сегодня указать на неё. Ибо “Платон мне друг, но истина дороже”, и слишком много драгоценного времени было и без того потрачено на игры в псевдоединство.

* * *

Только по инерции и по признаку ряда имён в списке членов фракции можно на сегодня говорить и об оппозиционности “Родины” вообще. Ведь количество сделанных её лидерами заверений в полнейшей лояльности по отношению к президенту уже зашкаливает и близко к пересечению черты, за которой начинается комическое. Но если “Родина” в оппозиции не к прези­денту — я имею в виду, конечно, не к нему лично, а к проводимому им курсу, — то к чему же и к кому же? К нескольким олигархам? Полноте, вопрос слишком серьёзен, а то, что Путин, как выразился недавно один из экспертов Фонда Карнеги, “продвигает именно программу либералов, курс на Запад, а в экономике — либеральные реформы”, по сути, никем не оспаривается. Да к тому же регулярно и прямо подтверждается устами самого президента — и вряд ли лишь в целях проведения “хитрого манёвра” перед Западом, как полагают слишком уж наивные. Добавлю только, что делает он это, во многом благодаря как раз новой риторике, успешнее, нежели либералы первой волны, и встречая — пока! — меньше сопротивления внутри страны.

Но это именно пока — например, до вступления в ВТО, которое, по мнению ряда весьма компетентных экспертов, может для миллионов людей обернуться уже не просто бедностью, а настоящей нищетой. Или до полномасштабного разворачивания реформы ЖКХ. Сохранит ли “Родина” и тогда свою безусловную лояльность по отношению к президенту? А как поведёт она себя, если реальностью станут озвучиваемые вполне официальными лицами проекты ликвидации социальной медицины даже в том её урезанном виде, в каком она ещё влачит жалкое существование сегодня? Всеми этими вопросами лучше задаваться с опережением, нежели с опозданием — ибо есть веские основания полагать, что второй президентский срок Путина окажется ещё более либерально-жёстким, нежели первый. И благоприятная ситуация для проведения такого курса создана не в последнюю очередь как раз тем, что на какое-то, пока неопределённое, время политически “бесхоз­ным” остался традиционно ориентированный на КПРФ социально-протестный электорат. Несомненно, им будут пытаться манипулировать самые разные политические силы, но, похоже, главным манипулятором выступит — и уже выступает — сам Кремль, вдруг активно заговоривший о проблеме бедности в стране. Совещание в Торгово-промышленной палате 23 декабря и прозвучавшее на нём выступление президента Путина я и оцениваю именно как манёвр, целью своей имеющий перевести стрелки с необходимости изменения общей стратегии реформ на “перевоспитание предпринимателя” как главный способ решения проблемы, замалчивать которую далее не представляется возможным.

Однако с бедностью и социальной поляризацией тех масштабов, которых они ныне достигли в России, никто и нигде не справлялся одними лишь средствами благотворительности, да и сама такая постановка вопроса, по меньшей мере, нелепа и унизительна в начале XXI века. Ибо уже век ХХ-й твёрдо усвоил — и вклад СССР в это поистине неоценим, — что решение таких проблем есть задача прежде всего государства, обязанногопроводить соответствующую социальную политику. Между тем многие ли заметили каплю дёгтя в бочке “благотворительного” мёда — удивительное заявление в речи президента в Торгово-промышленной палате о необходимости ограничить опережающий рост доходов населения? Это что, в порядке борьбы с бед­ностью? И уж не такое ли “ноу-хау” призван обеспечивать бюджет 2004 года с урезанными в нём социальными расходами и не предусматривающий индексаций? Он, правда, принят прежним, уже покинувшим авансцену соста­вом Думы — правда, далеко не всей труппой. Но разве не ясно, что в совокуп­ности вектор обозначен достаточно чётко и что главные битвы ещё впереди!