Сергей Переслегин - Мифы Чернобыля

Еще есть мифы о "торжестве науки и власти статистики". Я их комментировать отказываюсь…

Реплика (физик, 45 лет):

— Я хотел бы обратить ваше внимание на одну довольно необычную категорию, которую я назвал бы "антимиф". Имеется в виду, что миф обязательно должен быть, но почему-то его нет. Явление-то удивительное… И требующее объяснения.

Ну, например, почему в информационном поле отсутствует, как сколько-нибудь значимая, версия о саботаже на ЧАЭС? Неважно — со стороны украинских националистов, русских националистов, иностранных разведок, масонов, мировой "закулисы". Ведь версия напрашивается. С мотивом все в порядке. Проблема возможностей на уровне мифа не стоит…

Реплика (разработчик компьютерных игр, 28 лет):

— И про "летающие тарелки" — на удивление мало.

Реплика (психолог, 44 года):

— Зато есть торсионные поля, пустячок, а приятно. Вот парочка интервью.

Сергей Васильевич Панченко:

"Три года назад примерно, ко мне пришли выпускники с торсионным эффектом, у них статьи были. Вот торсионные поля… У лесников до сих пор стоит проблема: там почвенный слой верхний, он очень медленно очищается, потому что радиация переносится вниз и там накапливаются дозы. То есть, если мы в поля идем или в населенный пункт, там гораздо быстрее активность спадает, а в лесах спад совпадает с периодом полураспада цезия. Эти самые тридцать лет. Они берут пробу этой земли, ставят на спектрометр, измеряют цезий, потом облучают торсионными полями и в течение тридцати минут фиксируют, что скорость распада увеличилась. Они говорят: "Вот, смотрите, результаты эксперимента. Даете добро, на положительное заключение?" Я говорю: "Мне так любопытно, что я хотел бы лично поучаствовать вот в этих экспериментах, посмотреть как они все-таки вживую ставятся"".

Рудольф Михайлович Бархударов:

"Я вам анекдот, хотите, расскажу? Это быль, но в то же время анекдот. Я лежал в больнице, у меня был остеохондроз очень сильный, я ходить не мог. И когда авария произошла, я все-таки с палкой ушел из больницы. Это были первые дни, там паника, что делать? И наш замдиректора собирает группу физиков и говорит: "Поступило указание "сверху" встретиться, поговорить и оценить предложения каких-то людей, которые берутся быстренько дезактивировать всю загрязненную территорию". Мы спрашиваем, такой был Гордеев, заместитель директора нашего института по физике, он говорит: "Константин Иванович, а как они собираются дезактивировать быстренько?" — "Они, — отвечает, — не экстрасенсы, но что-то подобное. У них есть программа. Есть какой-то прибор, излучение, и в этот прибор они вкладывают нужную информацию. И при помощи этого излучения создается поле какое-то, неизвестно какое. Они эту информацию передают объекту, на который направлено поле. Называется — "эффект слайда". Вот вы на стенку проецируете слайд, да? А они информацию проецируют на объект. И они закладывают… Значит, сколько там цезий, тридцать лет, да, период полураспада? Они заложат два часа. И за два часа, еще умножить на семь, за 14 часов все очистится". Ну, мы и говорим: "Мы же все-таки, в какой-то степени, физики. Нельзя ж так издеваться". — "Ребята, приказ "сверху"!" Утопающий и за соломку хватается. "Раз "сверху", посмотрим и "пошлем"".

Приезжают. Действительно, привезли прибор. Мы спрашиваем: "А у вас опыт есть вообще, что-то вы делали?". — "Да, — говорят, — гликозное стадо в Подмосковье, списанное стадо было, коров. А мы их вылечили. Да, вот так направили, и гликоза не стало". Мы говорим: "А есть там какие-нибудь документы?" Деев — была фамилия их главного. Он говорит: "Вы знаете, в чем дело. Криминальное получилось… Мы его вылечили, стадо, а стадо-то — списанное, и его продали. Поэтому у нас никаких документов нет". Что бы они там ни свершили, никаких следов, конечно, нет. А я не случайно сказал, что у меня остеохондроз был.

Сидим, а Володя Яйценко и говорит им: "Хорошо, давайте проверим ваши возможности. Вот человек из больницы с палкой, еле ходит. Поставьте его на ноги, и мы убедимся". Чего-то там они посовещались, и главный говорит: "Нет, мы не можем". Мы: "Но почему?" Он: "Это у него — кара Господня". Но тем не менее это ладно: мы решили довести нашу встречу до конца. Принесли два раствора цезия одинаковых. Вернее, один принесли, и они его облучили. Мы взяли этот облученный и контрольный, и Гордееву в лабораторию поставили считать. Если бы у них был эффект, то щелчки, счетность, должна была возрастать. И чем меньше они делают период полураспада, тем больше активность, тем больше счетность. Ну вот, поставили. День проходит — никакой разницы. Второй — тоже никакой. Мы-то понимаем, что все ясно, чудес таких не бывает. Тогда тот же Володя Яйценко, сотрудник наш, взял колбочку и туда положил подложку с кобальтом радиоактивным, так положил, чтобы этой подложки не было видно. Утром приходит техник, включает счетчик, и там такой пошел счет… Техник, обалдевший, кидается к Гордееву, говорит: "Есть эффект, есть эффект!" Гордеев, обалдевший, кидается к трубке, звонит директору института: "Есть эффект, есть эффект!" Яйценко рассказывал, что он Гордеева, простите за выражение, буквально за задницу поймал и сказал: "Нет, Константин Иванович, это — шутка". Вот на таком уровне первые дни была растерянность".

Реплика (эксперт-международник, 26 лет):

— Друзья мои, я готов сегодня сделать небольшой месседж на тему "О пользе дилетантов". Ведь именно они, в конечном счете, в демократическом обществе решают — быть или не быть АЭС, бить или не бить ученых, снимать или не снимать сливки…

Ведущий (программист, 30 лет):

— Вдумчивые дилетанты — это наше все. Они вопросы задают, невинные и конкретные. Например, мам, а ты сама это все в Чернобыле видела или тетя Маша рассказывала? Так вот, вчера тетя Маша сказала, что ты не с папой живешь, а с дядей Петей! Детская непосредственность дилетанта нам полезна. Они почемучки, а не переносчики сплетен, легенд и мифов.

Доклад (эксперт-международник, 26 лет):

— Господа!

Утверждаю, что люди чрезвычайно не любят, когда им говорят неприятную правду. Особенно те, которые находятся у какой-нибудь власти. Эта житейская мудрость имела силу во все времена и исторические эпохи. С приходом массового торжества демократии и свободы слова, как ни странно, никаких позитивных изменений в этой области не произошло. Более того, в современном исключительно демократическом обществе — будь то американском или каком-либо другом — существуют методы, с помощью которых любителей говорить неприятную правду подгоняют под общий знаменатель с такой скоростью, что святой инквизиции и не снилось. Гуманитарная технология позволяет.