Гелий Салахутдинов - Блеск и нищета К. Э. Циолковского

К сказанному следует добавить, что вывод всех своих формул, связанных с приливным действием, он привел в позже выпущенной брошюре [103], появившейся как ответ на замечания, посыпавшиеся на эту его работу. Этой своей брошюрой он фактически расписался в своей полной научной несостоятельности в области космогонии.

Остальные его астрономические работы находились примерно на таком же уровне. О некоторых из них уже говорилось. Напомним, что в одной из них [168] он рассмотрел вопрос об источнике мировой энергии и пришел к выводу, что это выделение энергии при сжатии газа под влиянием сил гравитации. Он не знал при этом работ Гельмгольца и Томсона, посвященных этому вопросу и повторил то, что уже было известно и было признано несостоятельным. Кроме того, в работе содержались и некоторые неточности. Он, например, не учитывал, что при гравитационном сжатии лишь часть потенциальной энергии может быть превращена в тепло. Нетрудно понять, что в основе его рассуждений лежали представления И. Ньютона о роли гравитации в образовании небесных тел, о которых К.Э. Циолковский как уже отмечалось узнал, вероятно, из работ Лапласа.

Аналогично и вторая его работа [145] на фактически ту же тему была подготовлена им после того, как Гельмгольц решил здесь уже все основные вопросы и, кроме того, когда обе эти теории уже достаточно устарели.

Академик В.Г. Фесенков об этой работе писал, что она "... не дает для современного читателя ничего нового, но в отдельных частях может быть рекомендована и в настоящее время, как ясное и правильное изложение поведения газового шара, непрерывно испускающего радиацию в окружающее пространство" [82, с. 10].

Остальные работы К.Э. Циолковского находятся в рамках уже отмеченных нами его представлений. Их сущность хорошо охарактеризована академиком В.Г. Фесенковым, который писал, что "Циолковский стремился связать в одну цепь разнообразные явления звездного мира, дополняя неясности и пробелы своими догадками" [82, с. 13].

Свои космогонические и космологические работы он пытался "подогнать" под заранее заданный ответ. Он считал, что все устройство Вселенной подчиняется Разуму:

"Возможно, что всякое блистающее солнце, даже и беспланетное, эксплуатируют переселенцы с других угасающих солнечных систем. Для использования лучистой энергии вовсе нет надобности в планетах (особенно громадных). Довольно очень небольшого количества вещества, которое могли привести эмигранты с собою. Они могли воспользоваться остатками материи, всегда бродящей вокруг солнц. Этого требует разум, а потому так и должно быть: еще до рождения планет, солнца уже обильно используются разумными существами" [160, с. 59-60].

Нетрудно понять, что здесь он откровенно отождествляет бога, первопричину всего, Разум со своим личным разумом и все его плоды заносит в реестр результатов ночных исследований. Если его разум говорит, что: "Сознательные организмы жили и вокруг нашего Солнца с тех пор, как оно стало источником интенсивной энергии" [160, с. 60], - значит так оно и есть, значит это непреложная научная истина.

У К.Э. Циолковского имелся еще целый ряд астрономических работ, отличительная особенность которых состояла в их ориентации на проблему существования жизни на иных планетах.

Это в основном, выдаваемые им за научные обычные научно-фантастические работы. Вообще у него трудно провести грань между наукой и фантастикой, поскольку последняя имманентно присуща его так называемой исследовательской деятельности.

К.Э. Циолковский никакого вклада в астрономию своими работами не внес.

Если в работах, посвященных строгим научно-техническим вопросам, К.Э. Циолковский широко использовал догадки, домыслы, фантазию в качестве исходных данных или результатов их решения, то что уж тут говорить о вечных проблемах, ответ на которые науке еще не известен. Тут благодатная почва для его безудержной фантазии, тем более что здесь не надо было платить, как в детстве, брату, чтобы слушали его "россказни".

В работе [151] он, не имея никаких на то оснований, доказывал, что жизнь в космосе может быть самой разнообразной, поскольку живой организм может состоять из других химических элементов, отличных от Земных, животное может питаться неорганической пищей, потреблять кислород внутрь, как пищу и пр.

Он считал, что жизнь возможна даже без участия окружающей среды.

"Представим себе, - писал ом, - совершенно изолированное особенное животное. В него не проникают ни газы, ни жидкости, ни другие вещества. Из него также они не могут и удалиться. Животное пронизывается только лучами света. Встречая тут хлорофилл, растворенный в крови углекислый газ и другие продукты распада тканей животного, они разлагают их, соединяют и в результате дают: кислород, крахмал, сахар, разные азотистые и другие питательные материалы.

Таким образом, наше животное получает все необходимое для жизни. Пища (подразумевается та, что образована в теле действием солнечных лучей - Г.С.) и кислород претворяются в ткани животного. Но последние опять разлагаются на углекислый газ и другие продукты распада (мочевину, аммиак и проч.). Пусть все эти отбросы не выкидываются наружу, а поступают в кровь и остаются в организме. Солнечные лучи опять относятся к ним, как в растениях к газообразному и жидкому удобрению, т.е. преобразовывают их в кислород и питательные вещества, которые пополняют убыль непрерывно работающих частей тела: мозга, мускулов и проч. Этот круговорот совершается вечно, пока самое животное не будет разрушено" [151, с. 21].

Нетрудно понять, что эту гипотезу К.Э. Циолковского нельзя назвать даже научно-фантастической, поскольку она содержит в себе противоречие второму закону термодинамики. Дело в том, что в этой его схеме продуктов отброса с каждым циклом будет оставаться все меньше, поскольку часть их должна тратиться на процесс жизнедеятельности, и солнечным лучам вскоре нечего станет преобразовывать.

Он считал, что прошедшие эпохи создавали не только плотные, но и "легчайшие существа", которые могли остаться и до настоящего времени на Земле. Он отметил, что: "Есть факты, которым мы не верим, пока сами не подпадем под их влияние. Они говорят за существование, каких то сил, которые узнают наши мысли, вмешиваются в наши дела и проч... я был свидетелем таких явлений только два раза в жизни: недавно и 40 лет тому назад" [151. с. 27].

В работе [94] одно из таких явлений он описал таким образом: "Вот что случилось со мной 31 мая 1928 г., вечером, часов в 8. После чтения или какой-то другой работы, я вышел, по обыкновению, освежиться на закрытый застекленный балкон. Он обращен был на северо-запад. В эту сторону я смотрел на закат солнца. Оно еще не зашло, и было вполне светло. Погода была полуоблачная и солнце было закрыто облаками. Почти у самого горизонта я увидел без всяких недостатков, как бы напечатанные, горизонтально расположенные рядом три буквы: rAy" [94, с. 22].