Андрей Калитин - Время Ч.

Информация, которую я тогда назвал «Черная сотня братьев Черных», досталась мне лет шесть-семь назад традиционным путем. Ко мне в «Новое русское слово» нередко обращались граждане, располагающие сведениями по моему профилю, то есть данными о русскоязычной организованной преступности и в Америке, и в бывшем СССР, и по всему миру Как правило, я первым делом напоминал, что пришли они не к исповеднику и не к адвокату, а в газету, где на конфиденциальность рассчитывать нечего, но, когда чутье подсказывало мне, что материал интересен, я выслушивал их off the record, то есть не для печати, хотя, каюсь, иногда тайком включал диктофон. Закон штата Нью-Йорк разрешает несанкционированную тайную запись беседы двух сторон, если хотя бы одна сторона знает, что беседа записывается. В других штатах, например в Калифорнии, это запрещено.

Одним собеседникам я рекомендовал обратиться в ФБР и давал телефон; других направлял в районные прокуратуры, третьих, если, например, речь шла о подделке денег, связывал с Секретной службой. Случай, о котором я говорю, мог бы заинтересовать Secret Service, но мой собеседник настоятельно просил не сдавать его американским спецслужбам и вообще не упоминать о нашем разговоре в обозримом будущем. По специфическими оборотам речи я понял, что он работает или работал в системе российских правоохранительных органов, а по тону предположил, что он на эту систему обижен. Попав в Америку, он каким-то способом привез с собой увесистый том материалов расследования, которое вели другие люди. Этот том и лег в основу «информации для размышления», которую я усвоил, обработал и честно положил в архив. Думаю, что сейчас она может быть опубликована.

В каждом из нас живет своя мантра – заклинание, которым мы запускаем в работу поток энергии, пытаясь очистить сознание от ментальной и эмоциональной грязи нашего сложного времени. Мантрой может быть звук, слово или набор слов, от которых нам уже никуда не деться. Так же, как им от нас. Уверен, что разбуди среди ночи Сергея Анатольевича Глушенкова, и он без запинки произнесет свою мантру, тем более что на одну тему их у него три.

Первая мантра старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета российского МВД Глушенкова звучит так: «В 1992 году организованной группой, возглавляемой братьями Черными, созданы и зарегистрированы в Монако фирмы Trans-CIS Commodities и Mirabel, которые использованы для заключения толлинговых (изготовление готовой продукции из сырья, ввозимого в страну инофирмами) и иных договоров с промышленными предприятиями России, в частности, с Ачинским глиноземным комбинатом, с Красноярским и Братским алюминиевыми заводами... Оплаты по этим контрактам вышеуказанными инофирмами осуществлялись в рублях, причем перечисления нередко производились через подставные коммерческие структуры за счет средств, полученных в результате мошеннических операций с банковскими документами, в том числе с подложными авизо».

Читать эту мантру Глушенков начал еще майором юстиции, возбудив 21 февраля 1994 года уголовное дело № 009, а затвердил ее будучи уже подполковником, несколько лет подряд повторяя это заклинание в преамбулах очередного постановления о продлении следствия. Дело № 009 пухло и дробилось, выделяя и отделяя новых и новых фигурантов, оно меняло номера, став из трехзначного шестизначным, а на его страницах разворачивалась картина новейшей истории России того периода, который в Америке назвали разграблением, а ваш покорный слуга обозначил как уркократия.

Но до этого термина американцам нужно было дойти через жуткий образ русской мафии, отчаянные вопли правозащитников о всенародной нищете, сухие справки экспертов о коррупции в высших эшелонах власти и наступление стремительно богатеющих «новых русских», которых еще не называли олигархами. Тогда они выглядели благодетелями, спасителями своего бывшего отечества, кормильцами и поильцами народа, враз лишившегося веры и царя. Судите сами, в страну безработных приезжал ее бывший гражданин и давал директору бездействующего завода деньги на то, чтобы снова запустить производство и платить рабочим. Больше того, волшебным словом «толлинг» он снимал с завода головную боль снабжения и сбыта, все это он брал на себя, а вы, «родные, только работайте и зарабатывайте детишкам на молочишко». Естественно, что директор при этом зарабатывал по одному, а рабочие по-другому. «Директор завода, не страдающий маразмом, может согласиться экспортировать алюминий за рубли только в одном случае, – сказал “важняк" Глушенков одному российскому журналисту, – если валюта переводится на его личный счет в швейцарском банке».

Уркократия превращалась в клептократию, и время этого перевоплощения назвали периодом флибустьерского капитализма. «Чаще всего в этом бурном море успеха добиваются не чисто выбритые, загорелые, с иголочки одетые яхтсмены под снежно-белыми парусами, а неопрятные шкиперы, командующие пиратским кораблем, – сказал когда-то Лев Черной. – И не надо пугаться. Это законы первоначального накопления капитала, применимые всюду».

В отличие от европейских стран, включая Россию, в Америке капитализму не предшествовал феодализм. В Россию же капитализм вернулся после 73-летнего перерыва на диктатуру пролетариата. Когда-то в одной из наших бесед Пол Хлебников заметил: «Первоначальное накопление капитала в Соединенных Штатах велось тоже не в белых перчатках, но эти капиталы не вывозились за рубеж, а шли на обустройство страны. Огромные территории Америки не были собственностью крупных землевладельцев, а захватывались европейскими переселенцами у местных жителей, то есть индейцев, а позже у таких же переселенцев. Иногда землю покупали, и в 1626 году голландец Питер Минюйт за безделушки общей стоимостью 24 доллара приобрел остров Манхэттен.

Среди воротил российской уркократии существовал оправдательный тезис, которым они наповал сражали американских журналистов. Американцам напоминали про династию Морганов, первенец которой Генри, по прозвищу Жестокий, возглавлял шайку морских разбойников, хотя и пиратствовал под британским флагом. Но для человека образованного этот тезис не работает – пока нет веских доказательств, что клан Морганов – Пьерпойнтов начинается именно с Жестокого Генри. Тем не менее эта легенда не умирает, и версию о родстве удачливого пирата и преуспевающих бизнесменов можно считать истиной хотя бы в переносном смысле.

Основателем же империи Морганов был Джуниус Спенсер, живший спустя двести лет после пирата Генри. Это был добропорядочный джентльмен, воспитанный в строгом протестантском духе, но вот его сын Джон Пьерпойнт вел семейный бизнес нагло и бесцеремонно. Этот Морган первым организовал серию слияний и поглощений, проглотив компании Edison General Electric и Thomson – Houston Electric Company, а затем отобрав бизнес у «стального короля» Эндрю Карнеги. Все это так, но, – повторил мне Пол Хлебников, – с наглецой нажитые капиталы ложились в фундамент американской экономики, а к тому же один человек не был одновременно пиратом, финансовым разбойником и святошей».