Андрей Калитин - Время Ч.

Я встречался с ними дважды. Первый раз – осенью 2004 года, практически через два месяца после трагической гибели их брата Пола, или Павла, как звали его все мои коллеги в Москве. Тогда у следствия было множество версий, но при этом ни одной конкретной зацепки. Сейчас, когда мы встретились в маленьком немецком ресторанчике на пересечении 5-й авеню и 34-й стрит, они, Питер и Майкл Хлебниковы, родные братья зверски убитого в июле 2004 года американского журналиста Пола Хлебникова, казалось бы, должны были выглядеть чуть более удовлетворенно, что ли. Если вообще можно удовлетвориться итогом расследования убийства...

Прокуратура России еще летом 2005 года завершила следствие, официально объявила имена исполнителей и заказчиков. Но! В том формате суда, что завершился 5 мая 2006 года, участие в убийстве так называемого заказчика, а по версии российского правосудия им являлся чеченский полевой командир Хож-Ахмед Нухаев, вообще не рассматривалось, а вот предполагаемого киллера – Казбека Дукузова – присяжные вообще оправдали. Майкл и Питер встречались с Президентом России Владимиром Путиным, с госсекретарем США Кондолизой Райc, с представителями российской прокуратуры и ФБР США. Все напрасно. Для этой семьи дело осталось открытым, а судебный процесс позорно проигран. Они не верят и в официальную версию следствия, которая говорит о том, что мотивом убийства стала опубликованная Полом Хлебниковым книга «Разговор с варваром», главным героем которой и был Нухаев. Того, кстати, книга, как рассказывали мне мои источники, если и не впечатлила, то, скажем так, никаких негативных чувств не вызвала вовсе. Я лично (как журналист) занимался расследованием этого убийства два года, и теперь уже, пожалуй, могу сказать, что с самого начала и следователи Генеральной прокуратуры России в версию о причастности Хожи не очень-то верили. Зато и прокуратуре, и ФСБ было доподлинно известно другое: за несколько недель до гибели Пол Хлебников получил от некоего источника очень серьезные документы, в которых, во-первых, речь шла о Чечне, а во-вторых, об очень больших деньгах. Возможно, этим источником был бывший вице-премьер Чечни Ян Сергунин, застреленный, кстати, 24 июня 2004 года, то есть за две недели до убийства самого Пола.

С его вдовой я встречался в Москве незадолго до командировки в Нью-Йорк. Встречался я и с еще одним человеком, которого Генеральная прокуратура, собственно, и обвинила в совершении двойного убийства (Сергунина и Хлебникова), – с Казбеком Дукузовым. Это телеинтервью стало в России настоящей сенсацией...

Я ждал этой встречи. Был почти уверен, что она не состоится. Но вот раздался телефонный звонок. Мне нужно было приехать на Тверскую, в офис одной юридической фирмы. Оттуда в сопровождении двух человек мы направились в сторону Кутузовского проспекта. Затем свернули под мост и оказались на Аминьевском шоссе. Остановились у автозаправочного комплекса. Вроде бы приехали. Ждали минут десять. Наконец, он пришел. Вместе с Казбеком было еще человек пятнадцать – то ли охрана, то ли друзья.

– Видите, я ни от кого не скрываюсь, встречаюсь с вами не в лесу, а почти что в центре Москвы. После приговора суда никуда не убежал. Я же перед законом чист.

На Дукузове – отличный, хорошо скроенный костюм, подчеркивающий спортивную фигуру. Казбек все время улыбается. Взгляд не отводит, только – глаза в глаза.

– Я на этой заправке весь день провожу. В три часа дня сюда прихожу, в три часа ночи ухожу. Правда, ничего сейчас не делаю. Я отдыхаю после суда. Считайте, что в отпуске нахожусь. Потом займусь чем-нибудь. Наверное, бизнесом в сфере деревообработки. Это ведь моя профессия. Сразу скажу, что не заказными убийствами буду заниматься.

Интересно, это он шутит так?.. Пока мы готовили к съемке телевизионную аппаратуру, «друзья» Казбека внимательно изучали машину, на которой мы приехали, технику, которую мы достаем из кофров, да и нас самих.

– Посудите сами, какой из меня киллер, – начинает разговор Казбек, усевшись перед камерой под огни софитов, – я левой рукой и камень-то бросить не могу.

– А правой?

– А правой могу. Ну и стрелять правой тоже могу. Человек вообще так устроен: дай ему оружие, он тут же стрелять начнет. Но я не стрелял! Пусть мне покажут пленку или пусть какие-нибудь свидетели скажут, что видели меня с оружием.

Я тут же вспоминаю рассказ одного из участников судебного процесса. Там, прямо во время слушаний, Казбек заявил примерно то же самое. Гособвинитель Дмитрий Шохин тогда попросил принести какую-то пленку. На ней «человек, похожий на Казбека», с пистолетом в руках гонял кого-то по улице. И свидетели того, что это был именно Казбек, сразу нашлись. Впрочем, адвокат Дукузова Игорь Короткое и сейчас настаивает на том, что на этой видеозаписи кто угодно, только не его подзащитный. У Казбека, мол, на этот случай даже алиби есть. Он в тот день, когда была сделана эта запись, лежал в Институте имени Склифосовского – был ранен после какой-то перестрелки в Москве. Интересное алиби, правда? Кстати, один из сотрудников оперативно-разыскного бюро Департамента уголовного розыска МВД говорил мне, что после той «стрелки» Казбека даже в вора в законе хотели короновать.

– А что вам Камилла Сергунина, вдова Яна, тогда на суде сказала, у нее, как у чеченки, может быть, свои источники информации? – наконец спрашиваю я.

– Она сказала, что очень долго не хотела верить, что это я ее мужа убил. А потом, видимо, передумала и вдруг подходит ко мне и говорит: теперь я точно знаю, что ты и есть убийца. А я ей даже ответить ничего не сумел, я же за стеклом сижу, – говорит Казбек.

Разговаривали мы минут тридцать. Об убийстве Пола Хлебникова, естественно, тоже. Казбек уверял, что на улице Докукина, где журналист был расстрелян 9 июля 2004 года, он, Дукузов, никогда не был. (Прокуратура, МВД и ФСБ в один голос утверждают, что именно он там в тот день и был.) В конце разговора я спросил его мнение о присяжных.

– Хорошие люди, – говорит Казбек, – во всем правильно разобрались.

За оправдательный вердикт проголосовало восемь человек. Все они – женщины. Четверо остальных – мужчины – голосовали за обвинение. Я нашел всех присяжных. Поговорить со мной согласились двое. Один из них, Алексей Рыбин, врач по профессии, скрупулезно следил за каждым словом, произнесенным на этом процессе. Все происходящее он записывал в специально заведенный для этих целей дневник. Теперь его изучают следователи прокуратуры. Дело в том, что Алексей официально и по собственной воле обратился в здание на Большой Дмитровке, так как, по собственному признанию, ему стало стыдно! Стыдно за тот вердикт, которые большинством голосов вынесли его коллеги-присяжные.