Эвальд Ильенков - Право на творчество

— Как вы относитесь к опыту Новосибирской математической школы, куда собирают одаренных ребят?

— На всю эту работу смотрю очень скептически. Тут речь идет о том, чтобы сфокусировать то, что как-то случайно сложилось, а не о том, чтобы формировать способности каждого. И потом нужна ли установка на раннюю специализацию? Новосибирский опыт, насколько мне известно, не удался. Через 5‑6 лет эти школы съехали на тот же уровень, на общий.

В том, что способности, талант можно развить у каждого человека меня окончательно убедил Загорский эксперимент, имеющий мировое звучание. Вы, конечно, знаете суть эксперимента, позволяющего как в замедленной киносъемке проследить узловые этапы становления человеческой личности, сознания, самосознания, воли, эмоционального строя и нравственных начал. В Загорске вот уже больше десяти лет воспитываются в интернате слепоглухонемые дети. Нет, это не просто гуманистическое решение узкодефектологической задачи. Эксперимент имеет значение, подчеркиваю еще раз, для понимания формирования человеческой личности вообще. Биологически это те же дети, но их психику сознательно, целенаправленно, основываясь на марксистской концепции человека, формирует, лепит педагог.

Четверо ребят только что защитили дипломы на психологическом факультете МГУ. Они выросли на моих глазах. Я видел, как свершалось педагогами чудо рождения души и становления таланта. Это потрясающие факты. Те, кто были отгорожены от мира непроницаемой стеной слепоглухоты, не имели ни психики, ни самосознания, стали высокообразованными, талантливыми людьми с острой теоретической хваткой, овладели высотами мировой культуры, увидели окружающее глазами человечества. Саша Суворов пишет научные работы по проблеме творческого воображения, сам сочиняет стихи, и неплохие. Сережа Сироткин исследует роль языка и речи в развитии человеческой психики. Наташа Корнеева занята труднейшей темой нравственного формирования личности. Юра Лернер увлекается лепкой. Он создал скульптурный портрет их общего любимого учителя и друга Александра Ивановича Мещерякова, недавно скончавшегося.

— Эвальд Васильевич, а нельзя ли сказать, что процесс становления личности ребят — взаимное обогащение и воспитание таланта, я имею виду педагога?

— Конечно, конечно. Воспитателя тоже нужно воспитывать, как говорил Карл Маркс. И Мещеряков, и я, и многие другие на этом процессе формирования слепоглухих научились очень и очень многому. Я это почитаю за величайшее счастье, потому что мне как философу работа с ребятами дала бесконечно больше, чем я им мог дать. Я другими глазами сумел прочитать многие вещи у Декарта, Спинозы, Лейбница, Канта, у Маркса.

В частности, большущая проблема философская «Что такое мышление, как способность человеческая?». Задайте такой, казалось бы, простой вопрос любому встречному-поперечному, даже академику философии и психологии… И я до знакомства с ними затруднился бы на него ответить. После этой работы — у меня основанное на фактах убеждение: это умение человеческого тела поступать и действовать с телами внешнего мира сообразно их собственной логике. Мыслящим существом каждый ребятенок, а не только слепоглухой, становится там, где он научается умно обращаться с предметами, созданными человеком для человека — ложка, тарелка, игрушка, одеяло и прочее. Когда он в этом мире осваивается и начинает действовать в нем по-человечески, он и обретает то, что мы называем человеческим мышлением, умом.

— Вот вы говорите, рождение таланта. Но ведь у слепоглухих, воспитанных, казалось бы, в одних и тех же условиях, сложился особый склад ума, своя творческая направленность?

— Ни у слепых, ни у зрячих никогда вы не обнаружите одинаковой системы микроусловий, формирующих личность. Часто задают такой вопрос: вот у меня детишки близнецы, в одной семье росли, а такие разные. Но дело в том, что у маленького ребенка, в отличие от нас с вами, нет критерия для отличения важного от неважного. Здесь имеет значение даже, в каком месте комнаты стоят их кроватки по отношению к солнечному свету.

Западногерманские психологи провели недавно такой эксперимент: наблюдение за близнецами, для которых попытались создать максимально тождественные условия. Реакции близнецов на одни и те же вещи до поры до времени были тождественными. А потом вдруг — резкое расхождение. В чем дело? Оказывается, накануне одного ребенка ласково погладили по голове, а другого наградили шлепком.

— Если роль случайностей так велика, то проблема формирования способностей еще больше затрудняется.

— Случайность надо включить в понимание необходимости. Различия, объяснимые за счет случайности, всегда останутся. Но формирование таких общих способностей, как умение мыслить, умение понимать красоту и по-доброму относиться к людям, зависит уже не от случая, а от системы воспитания. Не в том ведь задача, чтобы у колыбели уже определить — какие способности у младенца формировать, музыкальные или философские. Задача в том, чтобы сделать из него умного, доброго, понимающего красоту человека. Проблема всестороннего развития личности в том и состоит: все эти способности, универсальные свойства — ум, чувство красоты и воображение, доброта должны быть у всех.

Коммунистическое преобразование общественных отношений и есть создание таких социальных условий, такой системы воспитания и образования, при которой каждый ребенок вырастет прежде всего человеком, а не слесарем, токарем или философом.

— Значит универсальность, всесторонность развития вы понимаете не как возможность смены форм деятельности, овладения многими специальностями?

— Нет, конечно. Всеми специальностями не овладеешь. Но способности мыслить, понимать красоту, быть добрым — это в каждой личности общество обязано развить. И если человек будет таким всесторонне развитым, то обязательно даст свои побеги талант, расцветет творческая индивидуальность. Талант ведь не отклонение от нормы, а, напротив, высшая фаза развития личности и в этом смысле норма.

— Но мы знаем, что ум и нравственность часто развиваются в ущерб друг другу. Талантливый человек может быть бесчестным, беспринципным. Моральная неразборчивость, нравственное уродство накладывают гримасу и на его талант.

— Да, действительно, примеров можно привести здесь немало. Способность очень ловко ориентироваться в ситуациях, извлекая для себя максимальную выгоду и бесцеремонно попирая интересы других, — страшная вещь. Но такая же печальная картина, когда человек и добрый, и нравственный, но теоретически неграмотный, не умеющий доброту свою отдать на пользу людям. Кто лучше — князь Мышкин у Достоевского, трогающий возвышенной, но беспомощной добротой, или Смердяков, который все делал умно, расчетливо, точно, но дошел до такой степени отвращения к самому себе, что повесился? Оба плохи. Одностороннее развитие человека — будь то трезвый, но безнравственный ум или безрассудная, бездумная доброта — таит в себе опасность. Как же воспитывать людей, чтобы из них не получалось ни жертвенного агнца, доброта коего зачастую используется во имя зла, ни расчетливого, умелого подлеца, для коего нравственность — только звук пустой?