Леннор Ольштынский - Разгром фашизма. СССР и англо-американские союзники во Второй мировой войне

Начальники штабов обеих стран высказали на Мальте единое мнение: союзники на Европейском театре военных действий (ТВД) должны воспользоваться сокращением сил противника на западе для ускорения выхода к Рейну и увеличить темп наступления, чтобы как можно скорее занять важнейшие центры Германии, так как фактор времени «стал иметь решающее значение ввиду русского наступления» [272] Там же. — С. 558. .

При этом англичане высказали предположение, что если Красная Армия подойдет к австрийской границе, то немецкие войска в Италии отойдут и сложатся условия для похода на Вену. Однако фельдмаршал А. Брук заявил: «Теперь нет речи об операциях в направлении Люблянского прохода… Продвижение русской армии сделало подобную операцию уже ненужной» [273] Там же. — С. 560. .

Рузвельт прибыл на Мальту 2 февраля. В ходе короткого совещания с Черчиллем он в общих чертах одобрил решения Объединенного комитета начальников штабов. Как свидетельствует американская запись мальтийских переговоров, Черчилль «придавал большое значение скорейшему либо выводу, либо капитуляции германских вооруженных сил в Италии. Он чувствовал, как важно, чтобы мы смогли оккупировать как можно большую часть Австрии, так как было нежелательным, чтобы русские оккупировали в Западной Европе больше, чем это необходимо» [274] История внешней политики СССР 1917–1980: В 2 т. Т. 1. — М., 1980. — С. 468. .

Однако Рузвельт отказался связывать США договоренностью с англичанами по политическим вопросам до совещания в Ялте. Позиция президента США исходила из трезвой оценки сложившейся обстановки и во многом определялась мнениями американского комитета начальников штабов. Правительственные ведомства, главным из которых был комитет начальников штабов, подготовили для президента и американской делегации «Памятку» к Ялтинской конференции. В этом документе проводилась главная мысль: «Мы должны иметь поддержку Советского Союза для разгрома Германии. Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе». В отношении политического положения в Европе в «Памятке» указывалось: «Все народы Европы охвачены левыми настроениями и весьма сильно выступают за далеко идущие экономические и социальные реформы» [275] Яковлев Н. Н. Франклин Рузвельт: человек и политик. — С. 384. .

Важнейшим фактором, определявшим позицию президента на переговорах, была оценка роли СССР в послевоенном мире, данная комитетом начальников штабов 3 августа 1944 г. и подтвержденная им накануне Ялтинской конференции: «…После разгрома Японии только СССР и США останутся первоклассными военными державами, что объясняется сочетанием географического положения этих двух держав с огромным военным потенциалом. Хотя США могут перебросить свои военные силы во многие районы мира, тем не менее очевидно, что сила и географическое положение этих держав исключают возможность военного поражения одной от другой, даже если к данной стороне присоединится Британская империя» [276] Там же. — С. 385. . На основе этого военные специалисты призывали к величайшей осмотрительности в отношениях с СССР.

Историческая Крымская конференция началась 4 февраля 1945 г. и продолжалась 8 дней в Ливадии, под Ялтой. Союзники могли своими глазами видеть, какие чудовищные преступления совершали гитлеровцы на советской земле.

У. Черчилль, Ф. Рузвельт и И. В. Сталин среди военных советников.

Слева направо: Г. Александер, Г. Уилсон, Э. Каннингхэм, А. Брук, X. Исмей, Ч. Портал, У. Леги, Д. Маршалл, А. И. Антонов, Л. Кутер, Н. Г. Кузнецов, С. С. Худяков. Ливадия. Февраль 1945 г.

Прежде всего обсуждались наиболее срочные и важные военные вопросы. Первым по предложению Сталина сделал доклад о положении на советско-германском фронте первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов. Он сообщил о результатах январского наступления и, оценивая вероятные действия противника, отметил, что немцы будут защищать Берлин и возможно прочнее прикрывать венское направление, для чего, возможно, перебросят войска из Германии, Западной Европы и Италии. На советско-германском фронте появились уже 16 дивизий (из центральных районов Германии — 9, с западноевропейского фронта — 6, из Италии — 1) и находятся в пути еще 5. Вероятно, будет еще переброшено до 30–35 дивизий (за счет западноевропейского фронта, Норвегии, Италии и резервов, находящихся в Германии). Таким образом, на нашем фронте может дополнительно появиться 35–40 дивизий. Завершая доклад, генерал Антонов перечислил пожелания к союзникам:

«а) ускорить переход союзных войск в наступление на западном фронте, чему сейчас обстановка очень благоприятствует… Желательно начать наступление в первой половине февраля;

б) ударами авиации по коммуникациям препятствовать противнику производить переброски своих войск на восток с западного фронта, из Норвегии и из Италии; в частности, парализовать узлы Берлина и Лейпцига;

в) не позволять противнику снимать свои силы из Италии» [277] Тегеран — Ялта — Потсдам: Сб. документов. — М., 1971. — С. 106–107. .

Информацию о положении и планах военных действий на западном фронте дал начальник штаба армии США генерал Д. Маршалл. Он сообщил, что последствия контрнаступления немцев в Арденнах ликвидированы и союзные войска 8 февраля начнут наступление на северном участке западного фронта, а 15-го — в южной части. Преодоление Рейна на севере считается возможным в начале марта. «Союзники рассчитывают, что немцы отступят к Дюссельдорфу и что союзные войска двинутся затем на Берлин. В это наступление будет введено столько сил, сколько окажется возможным ввести с точки зрения снабжения. Будут применены парашютные войска…»

Сталин, отметив, что уже высказаны пожелания относительно того, как союзные армии могут помочь советским войскам, спросил о пожеланиях союзников. Черчилль, выразив восхищение мощью Красной Армии, сказал: «Что касается пожеланий, то союзники хотят, чтобы наступление советских армий продолжалось столь же успешно». Рузвельт присоединился к этому ответу.

Затем Сталин сказал о необходимости более тесной координации военных действий. Он отметил, что зимнее наступление Красной Армии не было предусмотрено Тегеранской конференцией, а явилось выполнением товарищеского долга перед союзниками. Можно представить, как себя чувствовали при этом заявлении Черчилль и Рузвельт. Затем, не вдаваясь в подробности и воспоминания о прошлом, Сталин сказал, что в наступлении союзных вооруженных сил осенью 1944 г. и в начале 1945 г. «…получился разнобой. Советские войска прекратили свое наступление осенью. В это время начали свое наступление союзники. Теперь получилось наоборот. В будущем этого нужно избегать». Главы правительств поручили своим военным представителям согласовать планы предстоящих завершающих операций, их сроки, масштабы, взаимодействие сил. В коммюнике о ведении военных действий, опубликованном участниками конференции, говорилось: «Мы рассмотрели и определили военные планы трех союзных держав в целях окончательного разгрома общего врага… Был произведен обмен самой полной информацией… Наши совместные военные планы станут известными только тогда, когда мы их осуществим, но мы уверены, что очень тесное рабочее сотрудничество между тремя нашими штабами, достигнутое на настоящей конференции, поведет к ускорению конца войны» [278] Тегеран — Ялта — Потсдам. — С. 108, 112–113, 185–186. .