Газета Завтра Газета - Газета Завтра 912 (19 2011)

В качестве примера можно привести следующий отрывок из знаменитого "слова" князя Владимира Мономаха к Олегу Святославичу, датированного 1097 годом: "Господь наш не человек, но Бог всей вселенной,— что захочет, во мгновение ока все сотворит,— и все же Сам претерпел хулу, и оплевание, и удары, и на смерть отдал Себя, владея жизнью и смертью. А мы что такое, люди грешные и худые? — сегодня живы, а завтра мертвы, сегодня в славе и чести, а завтра в гробу и забыты,— другие собранное нами разделят.

Посмотри, брат, на отцов наших: что они скопили?.. Только и есть у них, что сделали душе своей... Не от нужды говорю я это, ни от беды какой-нибудь, посланной Богом, сам поймешь, но душа своя мне дороже всего света сего.

На Страшном Суде без обвинителей сам себя обличаю".

Мы видим здесь совершенно иное время: измеряемое не столько "летами" как линейным множеством, сколько, используя позднейший термин Лейбница, "монадой" человеческой души, прямо соотнесенной со всегда открытой для нее через Христа и во Христе вечностью. От этой монады, от ее "жизни-жития" только и может исходить "слово" как некий изначальный импульс, "дерзающий" открыть вечность не только для нее самой, но и для способных вобрать это "слово" душ других людей: родственников, единоверцев и т.д...

Иначе говоря, здесь мы встречаемся с принципиально иным типом политического сознания, нежели тип "западный", охарактеризованный в первом разделе настоящей работы. Более того, здесь мы встречаемся с принципиально иным типом самой истории, совершающейся прежде всего как история именно "оправдания верой" и "спасения души", а вовсе не история завоеваний, в том числе завоеваний независимости, свободы, власти, богатства и прочих благ "мира сего". Высшие нравственные ценности здесь совершенно иные.

Чтобы убедиться в этом, достаточно, например, сравнить оценку англичанами своего короля Генриха VIII, французами — Карла IX, и русскими — того же Ивана Грозного, на что справедливо указывал В.В.Кожинов. И это далеко не случайность — наряду с мифом об Иване Грозном существуют не менее красочные мифы о Петре Первом или Иосифе Сталине (впрочем, последний — более-менее примитивная копия действительно народных образцов). Иным образом в тот же ряд встраиваются легенды о погибших мученической смертью, но "спасших душу" князьях Борисе и Глебе — первых собственно русских святых.

В двоической западной логике (догмат filioque — оттуда же, из двоичности мышления самых последовательных умов Запада) это обстоятельство порождает представления о "жертвенности" и "пассивности" русских как народа вообще, а также о желательности для них той или иной формы "насилия" и "насильственной организации" (по собственным, надо полагать, образцам) со стороны государственной власти. Трехмерная цельность русской души, проецируясь в это двухмерное мышление, неизбежно выглядит "совмещением несовместимого", некоей загадкой и даже тайной, которая сама себя хранит.

Чтобы подчеркнуть разницу нравственных ценностей, определяющих поведенческие реакции, можно привести и пример "от противного", задавшись вопросом: как стать врагом русского человека? Ясно, что для этого мало покушаться на его дом, на его имущество, даже на его родных и близких, даже на саму его жизнь. Для этого нужно стремиться "погубить его душу" или, что для традиционного русского сознания то же самое, "погубить его веру", разрушить вечную "монаду" его Слова и его жития. И только если такое стремление проявляется очевидно и бесспорно, силы и люди, его несущие, воспринимаются как враги — со всеми вытекающими отсюда и страшными для них последствиями. "Русские долго запрягают, но быстро ездят",— на метафорическом, образном уровне характеризовал эту особенность "железный канцлер" Пруссии Отто фон Бисмарк.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Мы видим, что западное (и в особенности американское) политическое сознание, кичащееся своей приверженностью свободам и правам человека, на деле ограничивает эти права и свободы весьма скудным и одномерным набором именно гражданских, а не собственно человеческих прав и свобод. В то же время механизм делегации этих прав и свобод псевдоимперскому субъекту, правящим элитам, — отработан практически до автоматизма. И действующая сегодня в России система политической власти, к сожалению, реализует именно этот, противоречащий русскому политическому сознанию, смертный и ветхий архетип. Субъект-носитель русского империума, личностный или коллективный, уничтожен и в настоящее время отсутствует. Но это вовсе не значит, что так будет всегда.

Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев всегда называл борьбу с коррупцией одним из главных своих приоритетов. И вот на этом фронте, наконец, ему удалось добиться если не полной и окончательной победы, то, во всяком случае, коренного и решительного перелома. Отныне взяточников и коррупционеров будут…

ШТРАФОВАТЬ!!!

На сумму, втрое превышающую размер полученной взятки. Чтобы неповадно и невыгодно было!

Как известно, Дмитрий Анатольевич — профессиональный юрист, и не просто профессиональный юрист, а даже преподавал гражданское и римское право на юридическом факультете Ленинградского (Санкт-Петербургского) университета. Поэтому он прекрасно понимает разницу между уголовной и административной ответственностью.

Так вот, статья 290 действующего Уголовного кодекса РФ относит получение взятки к уголовным преступлениям и предусматривает для лиц, совершивших такое преступление, соответственный спектр наказаний, в том числе, помимо штрафов и "запретов на профессию", лишение свободы на срок от одного до двенадцати лет.

Медведевская юридическая новелла, предлагая ограничить наказание за получение взятки только штрафом, понижает правовую оценку её опасности для общества, де-факто приравнивая её к административному правонарушению. Тенденция, однако. Взяткам (и, кстати, наркотикам) вместо "красного света" зажигаем "жёлтый". Что дальше? Каким будет следующий шаг? Полная легализация чиновных взяток по рецепту 1991 года от незабвенного Гавриила Харитоновича Попова?

Но тогда надо понимать, что всю российскую "властную вертикаль" ждут развал и хаос. Потому что в ситуации узаконенного "кормления" чиновник не зависит от государства, а государство за действия этого чиновника не несет ответственности перед гражданами, которые вынуждены платить и налоги в Центр, и мзду на местах. Спрашивается, кому и зачем может быть нужно такое государство?

Впрочем, это — пусть ясно видимая, но всё-таки отдаленная перспектива. Давайте попробуем представить, как будет выглядеть реализация медведевской новеллы в нынешней российской реальности.