Газета День Литературы - Газета День Литературы # 176 (2011 4)

Только – факты!

Олег Осетинский мечтал стать пианистом с детства. Но в третьем классе школы ему крышкой парты сломали палец правой руки. И, рыдая, он записал в своём дневнике: "Всё равно у меня когда-нибудь будет дочь, и я сделаю её самой знаменитой пианисткой в мире!"

И Бог подарил ему трёх дочерей! Первую, Наташу, ему отдают на воспитание в шесть лет. Но, ввиду катастрофического отсутствия у неё музыкальных способностей, огорчённый отец учит её большому теннису – прямо в узком Богословском переулке, по которому без конца мчатся машины.

И в десять лет, на турнире в зале ЦСК, Наташа обыгрывает трёх будущих чемпионок СССР – Черневу, Зайцеву и Сафонову. Тогда её мама просит Олега устроить дочь хотя бы в вечернюю музыкальную школу – но её не берут даже и туда! И тогда Олег Осетинский, донской казак по матери, покупает сразу два рояля! – и, разобрав их и собрав вновь, начинает учить Наташу по собственной системе, которую впоследствии назовёт "ДУБЛЬ-СТРЕСС=АНТИСТРЕСС". И через год как бы самоучку Наташу Осетинскую принимают сразу в четвёртый класс Центральной музыкальной школы. Игрой Наташи восхищались студенты консерватории, тайком водили её поиграть в мемориальный класс А.Гольденвейзера. И, занимаясь весь учебный год в ЦМШ только с отцом, Наташа на экзамене по специальности получает пять с плюсом! И её мать, решив, что "дело сделано" и Наташа теперь уже точно станет пианисткой, увозит её от отца. Но, хотя с ней теперь занимаются лучшие педагоги ЦМШ, она, закончив школу, пианисткой не становится.

Погоревав, Осетинский стал ждать. Вторую дочь звали Машей, и вот у неё-то оказались уникальные способности – но мать не отдала её Олегу. Где теперь Маша, никто не знает.

Годы идут, Осетинский пишет сценарии знаменитых фильмов, путешествует – и ждёт… И вот появляется третья дочь, Полина. Опять развод. И мать в пять лет отдаёт её Олегу, И он, с грустью зафиксировав у Полины такое же отсутствие слуха и тяги к музыке, как у первой дочери, всё-таки принимается за дело. Осетинский занимается с дочерью по двенадцать часов в сутки: бег, танцы, чтение стихов, игра в театр, музыка. И через год, в шесть лет, Полина Осетинская уже даёт свой первый сольный концерт – в Большом зале Вильнюсской консерватории! Инвенции Баха, вальсы Шопена, прелюдии Скрябина! Слушатели – студенты и преподаватели консерватории – в восторге.

И… не достигнув ещё восьми лет, весёлая и жизнерадостная Полина едет в Минск и Ленинград, чтобы сыграть там концерт Моцарта ля-мажор. На бис – труднейшее "Наваждение" Сергея Прокофьева! Зал ревёт от восторга. После концерта опытнейший дирижер Ю.Алиев даёт интервью: "Ничего подобного я в своей жизни не слышал! Это – чудо!" Что ж, концерт Моцарта в восемь лет – это достижение. Но в истории музыки это уже раза два было…

Но вот – буквально через полгода, уже в восемь лет, Полина играет с прославленным дирижером С.Сондецкисом концерт Баха ре-минор! – и вот это уже достижение весьма серьёзное. Потому что это – уже впервые в истории музыки. Знаменитый дирижёр поражён. Произносит фразу: "Невероятно! И ни одной ноты с плохим вкусом!"

Видеозапись концерта покупают в Польше, Венгрии и других странах. Это уже слава, приглашений масса – но Осетинский пустяки отвергает. Он идёт к главному. Его дочь должна быть самой красивой, самой здоровой – и самой гениальной! И уже через полгода – в девять лет! – Полина в Большом зале Одесской филармонии с главным дирижёром Г.Гоциридзе играет концерт Р.Шумана! – и это уже совсем впервые в истории музыки! – и теоретически уже почти невозможно! После концерта Гоциридзе даёт журналистке Ирине Пустовойт интервью для "Вечерней Одессы": "Я не знаю методов работы Осетинского с Полиной, но результаты поражают. Нечеловеческая техника – и осмысленнейшая фразировка. А какой звук!"

Но это – ещё не всё! Ведь после антракта весёлая малютка исполняет еще и пятый, "Императорский" концерт Бетховена – с невероятным подъёмом, в ураганном темпе, не глядя на пальцы! Это – тоже впервые в истории музыки, и теоретически – невозможно!.. И всем музыкантам кажется, что это – предел, потолок даже для сверхвундеркинда. Всем – но не Осетинскому. Потому что уже через полгода, когда Полине ещё не исполнилось десяти лет, она со знаменитым дирижером Тимуром Мынбаевым играет "Рапсодию на тему Паганини" Сергея Рахманинова. Публика – в обмороке! Дирижёр качает головой – не верю! Оркестранты стоя устраивают Полине овацию. Потому что это – впервые в истории музыки, и теоретически уж совсем невозможно!

Но уже через месяц, когда Полине только что исполняется десять лет, она дважды – в Большом зале Ленинградской филармонии и в Зале Ленинградской капеллы, с оркестром под управлением замечательного дирижера Р.Мартынова играет опять и "Рапсодию на тему Паганини", и нечто совсем уже невозможное и невероятное! – 3-ий концерт Рахманинова – без малейших видимых усилий, как бы летя, не глядя на руки, и – без единой ошибки!

После концерта знаменитый дирижёр растерян: "Ну что тут сказать?! Это – за гранью!" А известный музыковед С.М. Мальцев об исполнении Полиной "Рапсодии" выражается категорично: "Рапсодию" лучше сыграть нельзя!" – проверяйте!

Надо ли вам, уважаемые читатели, говорить, что это – впервые в истории музыки, и абсолютно невозможно даже теоретически!

А дальше, всё в те же десять лет Полина играет в Тбилисском оперном театре с блестящим молодым дирижёром, лауреатом премии Г.Караяна Игорем Головчиным 2-ой концерт Сен-Санса – в темпе просто бешеном, так что скрипачи за ней не успевают!

А потом – ещё три сложнейших концерта для фортепиано с оркестром, и множество труднейших даже для самых знаменитых взрослых виртуозов сольных пьес. В Киеве, Саратове, Самаре, Риге, Таллине, Ленинграде, Ярославле, Ташкенте, Львове… И везде – сказочный успех, и восторженные отзывы экспертов всех филармоний.

И вот теперь скажите мне, пожалуйста, – каким словом должны мы все это назвать? Правильно – чудо! (Кстати, директор музыкальной школы г. Пярну С.Барадинскас ещё в 1984 году так и сказала в интервью: "Может быть, это стыдно, но, честно говоря, я раньше в феномен Моцарта не верила, но теперь, послушав Полину, – верю!"

И вот тут вы, уважаемые читатели, наконец возмущённо воскликнете: но позвольте! Ведь Полина в своей книге утверждает, что она под руководством отца играла просто ужасно, с массой ошибок!..

– То есть всех своих дирижёров Полина считает идиотами, невеждами?! – Осетинский пожимает плечами... – Да, публика не всегда слышит ошибки. Но можно ли себе представить, чтоб гениальный Провоторов, или Мартынов, или Сондецкис согласились бы играть с Полиной, если б она играла плохо? Смешно! И разве пригласил бы её знаменитый композитор-миллиардер Гордон Гетти в США на двенадцать концертов – по 50 тысяч долларов за каждый концерт наличными!?! – Осетинский добродушно смеётся. – А самое консервативное в мире Министерство Культуры СССР, которое присвоило ей тарификацию взрослого "солиста-инструменталиста 1-ой категории" – в десять лет?! Поймите же вы – если бы Полина сделала хоть одну, самую пустяковую ошибку в концерте, когда её слушала комиссия, – то эти злобные чиновники-пуристы, которые меня ненавидели просто люто, – не только никакой тарификации ей бы не дали – а просто в зал бы, даже самый жалкий, не пустили! Но этого шанса я им не дал! – Осетинский довольно усмехается. – Да, не спорю, в трёх экспериментальных концертах: в Московском Доме учёных, в Большом зале Рижской филармонии, и в Малом зале Киевской филармонии – я действительно приказал Полине играть пьесы, разобранные только эскизно – 2-ую сонату Шопена, 6-ую сонату Скрябина, и "Карнавал" Шумана. Обычно я перед концертом сам всегда её "разбегивал" и "разыгрывал" - а тут просто привёл в зал и сказал: "Всё сегодня делаешь сама! Разыграйся, как хочешь, оденься, и – на сцену! Попробуй сделать всё сама, а я пойду погуляю!" И – ушёл. И Поленька осталась один на один с залом – и должна была играть труднейшие пьесы, выученные очень приблизительно! Зачем я так сделал? – Осетинский зевает – и улыбается. – Не поймёте ведь! Ладно, попытаюсь! Поймите, моя цель была – сделать Полину не только сверхвиртуозом, но и композитором. И проигрывание не зазубренных, даже просто недоученных сочинений на публике – это один из моих приёмов – слегка хулиганских, не спорю. Такой приём развивает спонтанную изобретательность и быстроту воображения. Забыла? – импровизируй, развивай тему, модулируй, выпутывайся! – и не теряй полётности ни на секунду, учись выбираться из хаоса красиво – на всякий случай! А когда закончишь, прибежишь со сцены в поту и ужасе – не хихикай и не плачь, а просто сядь и подумай: почему же у Шопена получилось всё-таки лучше, чем у тебя?!. Мы и на репетициях часто так делали. Скажете – глумление? Нет, не согласен, просто приём – учёным понятно! Кстати, такой приём – "требовательная импровизация", мгновенная активация воображения - использовал и великий Станиславский, устраивая прогоны спектаклей с недоученными ещё текстами! – Осетинский улыбается. – А вот к ответственным концертам мы готовились сверхтщательно, расписание, вплоть до выхода на сцену, – было рассчитано по секундам, и Полина на них играла практически без ошибок. Это – факты, упрямая вещь!