Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6322 ( № 18 2011)

Герра, последний европейский подвижник, яростный защитник и приверженец русской культуры в изгнании, сетует на то, что его бесценное собрание никому не нужно ни в России, ни во Франции. Мудрый Ваксберг не просто утешает собеседника – он, юрист милостью Божией, пытается найти выход из ситуации, которая пронзает безвыходностью самого непрошибаемого читателя. Впрочем, непрошибаемые эту книгу читать не станут.

Посвящённые, казалось бы, творчеству, разговоры об эмиграции неизбежно затрагивают политику. Французские слависты, точно гоголевская Пелагея, путают «право и лево», колеблются вместе с российским государственным кораблём и ведут себя в зависимости от его меняющегося курса. Герра, сам славист, профессор, даёт коллегам убийственные бальзаковские характеристики. Достаётся от его острого, заточенного русской классикой языка и нашим записным «разъезжателям», «детям капитана гранта», которые ради лишней возможности посидеть на Лазурном берегу замалчивают судьбу колоссального наследия тех, кого практически в одиночку спас от забвения француз. А Российский фонд культуры, с которым Герра вёл переговоры о бескорыстной передаче своего собрания, просто отмахнулся от королевского подарка. На условиях, предложенных российской стороной, ни один серьёзный собиратель сотрудничать не согласится.

«Только об этом и думаю: что дальше? – на своём блистательном «старорежимном» русском языке грустно завершает цикл бесед Герра. – Одно знаю точно: ни во Франции... ни в России... моему собранию, видимо, не место». «Есть мудрое правило: никогда не говори «никогда», – возражает Ваксберг. Кто прав – пессимист или оптимист? Кто вторично спасёт от забвения изгнанников – чужбина или Родина, наконец доросшая до воссоединения разрозненных кусков своей истории?

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,3 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

Литература

Писатель – не скоросшиватель

ЛИТПРОЗЕКТОР

Владимир КАЗАКОВ

Гардемарины отдыхают!

В последнее время я часто ориентируюсь на своё детство и юность. Не потому, что они так уж сильно отличались от сопливых годов моих ровесников, а потому что они – мои. И в моём субъективном детстве восприятие было чище и не отягощено учёностью и дурью современного мира. До сих пор в комнате три книжные полки заняты серией «ЖЗЛ» – «Жизнь замечательных людей». Издания 70-х годов. В детстве я их просто проглатывал. В большинстве своём это были увлекательнейшие романы о жизни того или иного человека. Именно романы, художественное повествование. До сих пор помню «жэзээлку» о Лобачевском. Вроде математик – какой тут интерес для гуманитарного юноши. Но нет, это было что-то необыкновенное. Россия начала XIX века, Петербург, студенты в синих мундирах, сражающиеся на шпагах! Студенты, оказывается, носили шпаги! Они убегают от полиции, явившейся некстати на место дуэли, и девочки-торговки, хохоча на морозе, кричат им вслед: «Студенó, студенó!..» Так простые люди называли студентов. Гардемарины отдыхают!

В стиле приключенческого романа рассказывается и о том времени, и о нелёгкой судьбе гениального математика. И вроде как в том и была задача этой прекрасной книжной серии – через занимательную форму заинтересовать именно молодого читателя биографией того или иного значимого для культуры человека. Культуры в широком понятии. Это может быть политик, военачальник, писатель. Профессия не имеет решающего значения. Важна его роль в истории. Главное, чтобы книгу прочитал подросток и заинтересовался.

А что происходит сейчас? Роман из серии «ЖЗЛ» уходит, если не сказать, – ушёл совсем. Открывая пространства для модной теперь технологии нон-фикшн. То есть публицистики. Кстати, я уверен, что это происходит не из-за смены вех и литературных ориентиров, а из-за элементарной неспособности большинства авторов написать художественный роман на заданную тему. Просто слабое владение писательским ремеслом.

Деление на 541

Вот и у серьёзной и вдумчивой книги Алексея Варламова «Андрей Платонов» есть только один недостаток – её невозможно читать. Автор досконально, чуть ли не по дням, разбирает жизнь писателя. Тщательнейшим образом комментирует все его публикации, письма, черновики, наброски, начиная от газетных заметок до повестей и романов. И не просто комментирует. Идёт тщательный литературоведческий разбор, соотнесённый с личной жизнью писателя, с жизнью страны, которой он служил потом и кровью. Но прочитать это в здравом уме невозможно. Каждодневная жизнь человека – вообще очень занудный процесс. А уж со стороны тем более. Вот если взять эту книгу, разделить на 541 кусочек, по числу страниц, и публиковать по страничке в ежедневной литературоведческой газете, тогда полтора года у вас будет интереснейшее чтение. Правда, кому нужна ежедневная литературная газета… Но это другой вопрос.

Я не знаком с Алексеем Варламовым. Поспрашивал о нём слушавших его лекции на филфаке МГУ. Все говорили о нём как о серьёзном учёном, любящем свой предмет, вдумчивом преподавателе. Все взахлёб слушали его лекции. Почему же такой уважаемый профессионал написал такую тяжкую книгу, через которую надо продираться, как сквозь джунгли Амазонки?! Подумал вот что. Профессор привык работать речью, произнесённым словом. А слово написанное – это совсем другое. И если рассматривать книгу «Андрей Платонов» как черновик лекций, допустим, на семестр, то вполне отлично. Если проговаривать текст. А не читать.

А здесь получился гроссбух. Личное дело, сброшюрованное до величины тома. Такое тщательное личное дело, как на Корейку в «Золотом телёнке». Видно, что автор не вылезал из архивов, работал над книгой по-честному, нарыл очень много действительно интересных и неизвестных публике фактов из жизни Платонова. В конце есть развёрнутый, строго выстроенный список вех и дат жизни писателя. На три страницы. Собственно, этого достаточно. В самой книге – то же самое, только в расширенном варианте.

Что касается позиции автора по отношению к личности Платонова, то в целом можно согласиться с Варламовым, когда он считает его величайшим писателем XX века. Однако в этом контексте выглядят забавными такие слова Варламова о романе «Чевенгур»: «Чевенгур» – одна из вершин русской прозы XX века. Книга, стоящая в одном ряду с «Петербургом», «Тихим Доном», «Белой гвардией», «Жизнью Арсеньева», «Доктором Живаго».

Конечно, трудно спорить с доктором наук, но мне кажется, что из перечисленного списка на роман века тянет только «Тихий Дон». «Петербург» Андрея Белого – мощная вещь. Знаковая, но не более. «Белая гвардия» – несомненно, самый сильный роман Булгакова и близок к вершинам. «Жизнь Арсеньева» – хорошая, крепкая вещь большого мастера. «Живаго» я вообще считаю самым случайным из широко известных романов. Засовывание Платонова в ряд, может, и неизбежно, но неправильно. Ещё в августе 1920 года на вопрос писательской анкеты: «Каким литературным течениям сочувствуете или принадлежите?» молодой писатель ответил чётко и категорично: «Никаким, имею своё». Вот ответ о его месте в рядах русской литературы. Платонову можно только подражать. Продолжить эту линию в литературе не смог никто. Может, это просто невозможно. Линия Пастернака живёт и побеждает. Линию Шолохова, Бунина, даже Белого тоже можно проследить довольно легко. А Платонова – нет. Только неуклюжие попытки перепеть.