Сергей Кремлёв - Если бы Гитлер не напал на СССР…

Хладный «военный» металл давала Америка. Живое «пушечное мясо» — Англия. Экипажи морских и воздушных кораблей были, конечно, английскими.

Англосаксы были сильны, и с каждым месяцем их заокеанская мощь становилась всё внушительнее. Пока — заокеанская, но готовилась она для Европы… Допустить этого было нельзя, и по всему выходило, что перелом надо было обеспечить летом 42-го.

Морские флоты Германии, Италии, даже подкрепленные советским флотом и французским, заведомо проигрывали англо-американскому. Но зато уже сейчас в Европе у рейха и СССР накопились мощные воздушные силы… Их можно было быстро перебросить в зону возможного десанта и там задействовать! У англосаксов же возможности быстро перебрасывать крупные авиационные соединения на Европейский театр были ограниченными. Мешали германские надводные и подводные рейдеры, занятые немцами острова Атлантики и огромные пространства океана между Новым и Старым Светом.

Итак, не будучи решающе сильны на море, Россия и Германия имели решительный перевес в воздухе. Было время — после разгрома Франции и Дюнкерка Гитлер неоднократно намечал и неоднократно же откладывал десантную операцию в Англию с кодовым наименованием «Зеелеве» — «Морской лев». Теперь вместо операции «Морской лев» само собой напрашивалось новое её издание: совместная советско-германская операция на основе самого широкого использования авиации. Возможность и необходимость её становились очевидными и для Берлина, и для Москвы.

Гитлер предложил назвать предстоящую операцию «Воздушный лев» — «Люфтлеве». Такое название говорило само за себя. А при тех массах авиации, которые привлекались к операции, девиз «Люфтлеве» был наилучшим.

Начальник Генерального штаба люфтваффе сорокатрехлетний Ганс Ешоннек говорил русским генералам:

— Пока что у англичан ничего особенно нового нет… Стратегическая авиация находится в стадии переоснащения. Новые тяжёлые бомбардировщики «Стирлинг», «Галифакс» и «Манчестер» только поступают на вооружение. По нашим данным, в феврале 42-го года в составе бомбардировочной авиации имелось всего 400 исправных самолетов. Из них всего 69 тяжёлых бомбардировщиков…

В свою очередь, адмирал Дениц хвалился адмиралу Кузнецову:

— Действия наших лодок против английского судоходства достигли таких масштабов, когда экономика Англии оказывается под угрозой. При этом англичане уже не способны контролировать наши подводные силы…

— Но высадку десанта Хоум-флит блокировать всё ещё в состоянии, — осаживал Деница. гросс-адмирал Редер.

— И тут от нас боевым составом флота помощи большой быть не может, — прибавлял Кузнецов. — Мы даём вам только торпедоносцы и, кроме этого, перебросим к вам наших топ-мачтовиков…

— Это очень важно… Хотя, герр Кузнецофф и герр Жаворонкофф, ваших мастеров топ-мачтового бомбометания надо бы потренировать на наших полигонах… Мы за время войны накопили большой опыт…

— Верим и обязательно это учтём.

Да, дела было много, а времени — мало. Предварительным сроком начала «Воздушного льва» было определено 22 июня 1942 года.

А Сталин сразу после совещания с моряками и лётчиками вызвал к себе скромного коренастого человека в форме с петлицами полковника и, когда тот появился в его кабинете, предложил сесть, сел рядом сам и спросил:

— Как идут у вас дела, товарищ Королёв?

— Неплохо, товарищ Сталин.

— Что вы можете предложить нам как оружие?

— Мы в нашем Реактивном НИИ сейчас заканчиваем работы по радиоуправляемой крылатой ракете серии 212 класса «земля — земля» с жидкостным ракетным двигателем…

— Что это значит — класса «земля — земля»?

— Старт с земли, товарищ Сталин, с пороховой катапульты, и удар тоже по наземной цели…

— Понимаю… А дальность?

— Расчётная дальность — пятьдесят километров при стартовом весе 210 килограммов и весе боевой части 30 килограммов… Длина ракеты три метра.

— Дальность и вес маловаты… А нельзя больше? И чтобы класса «воздух — земля»… А ещё лучше «воздух — море».

— То есть старт с самолёта?

— Да…

— У нас есть ракетопланер РП-318… Пилотируемый… Он поднимается в воздух самолетом, отцепляется. Потом включается ракетный двигатель… Первый полёт совершил лётчик Федоров 28 февраля 1940 года… Вот этот планер потяжелее, массивнее…

— А скорость?

— Около трёхсот километров в час.

— Мало.

— Есть ещё ракетный самолёт… Вес полторы тонны… Но мы только что провели первый полёт — 13 мая… Летал лётчик Бахчиванджи.

— Скорость?

— До восьмисот километров в час.

— Вот это то, что надо. Но это — с лётчиком… А как с точностью попадания у вашей беспилотной ракеты?

— С точностью пока плохо.

— А как обстоят дела за рубежом, товарищ Королёв?

— Лучше всего — наверняка у немцев… Они много чего умели ещё в тридцатые годы… Там есть такой Герман Оберт… Что-то вроде нашего Циолковского…

— Хорошо… Надо подумать, как бы все это соединить…

Полковник Королев ушел… Начальнику Реактивного НИИ Красной Армии было в 42-м году тридцать шесть лет, но ракетным делом он занимался более десяти лет и разрабатывал перспективные ракеты с жидкостными двигателями. У наших ракетчиков были немалые успехи, однако реальное оружие пока дали только те, кто занимался пороховыми ракетами — были сделаны боевые машины БМ-13, где с рельсовых направляющих уходили к цели реактивные снаряды РС-132. В августе 1939 года на Халхин-Голе были впервые в мире применены истребители-ракетоносцы И-16, под плоскостями которых было подвешено по восемь РС-82.

Ракетные достижения рейха в создании жидкостных ракет были неизмеримо более велики… Роль пионера тут действительно сыграл Герман Оберт — «германский Циолковский». Родившись в 1894 году, он уже в 1923 году, после окончания Гейдельбергского университета, на собственные скудные средства издал книгу «Ракета и космическое пространство». В 1927 году с трудами Оберта познакомились в СССР, а сам он начал переписываться с Циолковским, хотя к русским особо добрых чувств не питал — в 1932 году Оберта приглашали к нам на работу, предлагая отличные условия, но он отказался.

В 1928 году вокруг Оберта образовался кружок энтузиастов космических полетов, куда вошёл шестнадцатилетний Вернер фон Браун. Молодой, арийского вида сын банкира имел блестящие инженерные способности и вскоре развил их в Цюрихской и Берлинской высших технических школах и в Берлинском университете.

Вскоре Оберт уехал в Румынию, а авиационный инженер фон Браун продолжал заниматься ракетами — теперь уже как начальник секретной лаборатории ракетной техники на артиллерийском полигоне в Куммерсдорфе. В 1937 году Вернер был назначен техническим директором Германского военного исследовательского центра в Пенемюнде на острове Узедом в Поморской бухте Балтийского моря — неподалеку от Свиноуйсьце.