Сергей Кремлёв - Если бы Гитлер не напал на СССР…

Молотов, приглашая, протянул руку и подошёл к двери, пропуская в нее фюрера и Риббентропа, а за ними прошёл внутрь и сам.

У длинного стола стоял Сталин.

В ПЕРВЫЙ момент его кабинет поразил фюрера своей скромностью и простотой. Он считал себя — и не без оснований — специалистом по интерьеру, его Бергхоф был спланирован им лично, и этим его творением многие восхищались вполне искренне. А его новая рейхсканцелярия? Она была призвана подавлять иностранных гостей и подавляла их размерами, роскошью, блеском.

Но тут властвовал иной стиль. Стены были облицованы светлой дубовой панелью, через весь кабинет пролегала толстая ковровая дорожка к письменному столу. Над столом висел большой портрет Ленина, справа в углу — ленинская же посмертная маска. За столом — удобное кожаное кресло, возле него — столик с батареей разноцветных телефонов. Рядом — книжный шкаф и просторный кожаный диван. На стенах висели географические карты, диаграммы и графики…

Слева от входной двери шел длинный стол для заседаний, покрытый сукном, вокруг него стояли тяжёлые стулья — удобные, но без намека на роскошь и помпезность.

Тот, кто хотел официально встретиться с фюрером в его официальной резиденции, должен был мелкими шажками преодолевать «стометровку» идеально гладкой мраморной плитки, то и дело рискуя оскользнуться — тут уж не до торжественного, полного достоинства шага… Фюрер любил дорогостоящие эффекты, и это всегда оправдывалось. Тут эффект обеспечивали простота и деловитость. И ещё — личность самого хозяина.

На Сталине были белый китель со стоячим воротником и белые брюки, заправленные в мягкие сапожки. Он открыто улыбался и протягивал руку для рукопожатия. Фюрер подошёл, порывисто пожал её, а Сталин произнёс:

— Я рад приветствовать вас в Кремле и крайне благодарен за ваше согласие приехать… Нам надо о многом поговорить и, надеюсь, многое решить…

Фюрер, весь устремлённый взором в лицо Сталина, сразу не заметил, что сбоку стоит тот русский генерал Игнатьев, который переводил их доверенные беседы в Бресте — бывший граф и бывший царский военный дипломат. Теперь же, услышав знакомый голос, фюрер повернулся к переводчику и, узнав генерала, понял, что беседы вновь будут деликатными, доверенными и важными… Он кивком головы поздоровался с Игнатьевым, уже начавшим переводить, и, сам для себя неожиданно, сказал в ответ, на первый взгляд, невпопад:

— У вас огромная территория, герр Сталин! Надо было добраться до Москвы, чтобы понять это всерьез…

Сталин понимающе кивнул и ответил:

— Да, Европа живёт теснее… Но мы, марксисты, давно предлагаем миру выход из положения — уничтожить капитализм на планете… Тогда земли и солнца хватит на всех…

— Нечто подобное я говорил господину Молотову ещё в ноябре прошлого года, — не стал вступать в дискуссию фюрер.

Сталин же пригласил гостей присесть и предложил:

— Господин Гитлер, как я уже сказал и как вы могли понять сами, у Советского правительства есть ряд важных инициатив, о которых мы подробно поговорим. Но мне сразу хотелось бы дать понять вам, что мы со своей стороны будем предельно откровенными… И если мы сейчас договоримся, то это станет прологом к действительно новому миру…

Гитлер слушал, пытаясь понять — что имеет в виду Сталин и чего он хочет, делая такое заявление в несвойственном вроде бы ему торжественном тоне. А Сталин вдруг приподнял над столом ладонь, приглашая к вниманию, и начал явно цитировать что-то по памяти:

— Политику завоевания новых земель в Европе Германия могла вести только в союзе с Англией против России… Но и наоборот: политику завоевания колоний и усиления своей мировой торговли Германия могла вести только с Россией против Англии… Раз Германия взяла курс на политику усиленной индустриализации и усиленного развития торговли, то, в сущности говоря, уже не оставалось ни малейшего повода для борьбы с Россией и только худшие враги обеих наций… — тут Сталин сделал паузу.

Гитлеру стало жарко — Сталин цитировал «Майн кампф»… А ведь там фюрер — ещё рейхсканцлером не быв — написал много чего! В том числе — о России. И что же еще процитирует оттуда этот русский грузин? Гитлер искоса взглянул на Риббентропа — тот сидел, затаив дыхание и вытянувшись, как на плацу.

А Сталин, дружелюбно поглядывая на гостей, закончил:

— Только худшие враги обеих наций заинтересованы были в том, чтобы такая вражда возникала.

Он умолк, но тут же задал вопрос:

— Вы помните эти идеи, господин Гитлер?

— Думаю, герр Сталин, ваш вопрос излишен. Но к чему он?

— Я хочу доказать вам, господин Гитлер, что у нас нет задних мыслей по отношению к немцам… То, что я сейчас цитировал, — это прошлое. Тем более что вы сейчас заняли Европу от Ла-Манша до Олимпа в союзе не с Англией, а воюя против неё и имея с Россией договор о дружбе.

— Согласен.

— Но сейчас нам надо большее, и мы в России готовы идти на большее… Именно поэтому я хотел бы, чтобы между нами не было недомолвок. И поэтому я прошу вас позволить мне процитировать вас ещё раз, чтобы отдать прошлому и эту цитату… Отдать для того, чтобы она более не омрачала наше общее будущее… Вы позволите?

Гитлер, предчувствуя несколько не очень-то приятных минут, внутренне поджавшись, кивнул головой.

И Сталин вновь начал:

— Современные владыки России совершенно не помышляют о заключении честного союза с Германией, а тем более о его выполнении, если бы они его заключили… Еврейство, держащее в своих руках Россию, видит в Германии не союзника, а страну, предназначенную понести тот же жребий, что и Россия… Кто же заключает союз с таким партнером, единственный интерес которого сводится к тому, чтобы уничтожить другого партнера?

По мере того как Сталин говорил, а Игнатьев переводил, в кабинете устанавливалась тревожная тишина… Такого не ожидал услышать никто: ни русские, ни тем более — немцы… Все напряглись, Гитлер нервно дернулся, еле сдерживаясь, а Сталин — один из всех, кроме Игнатьева, оставшийся абсолютно спокойным — неторопливо нарушил эту тишину и произнёс:

— Господин Гитлер! Я предлагаю сдать эту цитату в архив! Навсегда!

И он сделал ладонью решительный жест, как будто сметая со стола невесть как попавший туда мусор.

Гитлер, впившись в неподвижное, ставшее в один миг чеканным лицо Сталина, молчал.

Молчал и Сталин.

Потом фюрер медленно откинулся на стуле и уронил в тишину:

— Герр Сталин! Вы действительно великий человек!

Сталин встал, и почти одновременно с ним встал фюрер, а за ними вскочили и остальные. Сталин молча протянул рейхсканцлеру руку, тот так же молча пожал ее, и Сталин будничным тоном — как будто ничего и не произошло — сообщил: