Юрий Шутов - Крестный отец «питерских»

…И даже один порок у сидящего на троне всегда гораздо опасней всех пороков простых людей, вместе взятых…

Собчак сильно разобиделся на депутатов, не захотевших заплатить даже 60 тысяч рублей из городской казны за его безопасность, давших тем самым понять, что жизнь «патрона» они ценят гораздо дешевле. А после того, как однажды прямо в подъезде своего дома Собчак наткнулся на какого-то, вероятно, наиболее дальновидного избирателя, поджидавшего его для «откровенной» беседы с обрезком водопроводной трубы в руке, «патрон» решил вооружаться сам.

Мне стоило большого труда убедить Собчака не носить с собой пистолет, доказывая, что применение оружия, да еще неумелое, все равно исключено по соображениям нежелательности случайного убийства очередного соискателя личной встречи. Однако, жена «патрона» продолжала сильно и перманентно драматизировать обстановку, вдруг, ни с того ни с сего, уверовав, что и на нее все хотят напасть. Поэтому пришлось для временного успокоения обоих подарить каждому по газовому баллончику и предложить иногда использовать как личную охрану специально подобранных офицеров-десантников из военного Института физкультуры. При этом я ломал голову, раздумывая, как же со стороны будет выглядеть в кругу внушительных телохранителей еще пока любимый всеми Собчак. Ибо мне казалось, что защищать его от избирателей еще рановато, хотя встречаться с ними, как я видел, он уже не желал.

Давление жены становилось все более истеричным, поэтому в один из вечеров «патрон» сам решил посмотреть на этих «профи» из институтского Центра рукопашного боя, возглавляемого офицером ВДВ Павлом Закревским, которому я заранее сообщил время нашего приезда и порекомендовал подготовить небольшую программу, на жаргоне десантников — «показуху», а заодно свежие веники с паром в тамошней бане.

К слову сказать, Собчак повадился париться в разных так называемых «эксклюзивных» банях после того, как его крепко напугал профессор Кулик, к которому мы с Валерием Павловым обратились, чтобы он, будучи специалистом в области болезней сердца, осмотрел «патрона».

Чуть отвлекаясь, замечу: этот эскулап сам появился в Мариинском дворце и решительно остановил шагавшего по коридору Собчака. Тогда это было еще возможно, ибо все демонстрировали пламенный «демократизм», полагая, что только в подобной доступности он весь и должен заключаться. Профессор-кардиолог, бегло представившись, пытался походя поведать «патрону» о своем знакомом, каком-то южнокорейце, «приятеле президента Ро Дэ У» по имени доктор Юнг, который якобы «дает» 300 миллионов долларов на строительство «Центра передовых медицинских технологий» при клинике этого Кулика на Северном проспекте в районе Поклонной горы, где сей профессор уже подобрал площадку, понравившуюся его юго-восточному компаньону.

Такая новомодная и, как правило, не соответствующая основной профессии, но по-кавалерийски лихая бесшабашность громадья частных инициатив уже перестала кого-либо удивлять, поэтому Собчак, отступая к двери своего кабинета, делал вид, что внимательно слушает настырного лекаря, а затем, ловко нырнув в тамбур, мгновенно забыл об авторе проекта, спихнув его на произвол помощников. К чести изобретательного Кулика, такое «гостеприимство» Собчака его вовсе не обескуражило. Полагаю, это была домашняя заготовка, ибо он тут же мне заявил, что внешний вид «патрона» заставляет желать лучшего, и по его, как специалиста, мнению требуется срочное тщательное обследование собчачьего сердца, какое возможно лишь в руководимой им клинике. Сделав такое заявление и понагнав еще какой-то кардиологической жути, доктор, уверенный в продолжении встреч с Собчаком, с достоинством удалился, сунув мне на прощание в руки свою красивую визитную карточку.

В тот же вечер, мысленно аплодируя сообразительности профессора, я с улыбкой доложил о его «открытии» Собчаку. «Патрон» неожиданно переполошился не на шутку и сразу же дал указание срочно договориться обследоваться у Кулика в любое удобное для врача время. На другой день, осматривая «патрона», доктор Кулик сумел не только втолковать ему идеи и пожелания южнокорейца Юнга, но и, учитывая сверхмнительность Собчака, насмерть перепугал своего высокопоставленного пациента вкрадчиво-доходчивым разъяснением результатов обследования, предопределивших необходимость их следующих постоянных встреч и даже будущую нужность операции на сердце. Несмотря на уверения в несложности, этакой «косметичности» хирургического вмешательства, Кулик, видя жажду «патрона» как можно дольше хорошо пожить именно теперь, рекомендовал сделать эту операцию за границей, где она, по его словам, будет стоить пустяки — около 30 тысяч долларов, и более недели в постели Собчака не задержит.

Стало заметно: «патрон» растерялся не только от приговора врача, но и от суммы за спасение, которую тогда достать ему еще было трудновато, поэтому откровенные намеки хитрющего эскулапа о способности доктора Юнга все устроить бесплатно принял благосклонно, так как считал, что не возвращаются лишь самим истраченные деньги да сбежавшие от надоевших мужей жены. А всей своей собственностью Собчак очень дорожил, поэтому тратиться не любил.

После встречи с Куликом идейку доктора Юнга о строительстве медцентра Собчак стал озвучивать со всех трибун, выдавая ее за свой личный вклад в заботу о здоровье населения, этим завлекая все доверчивые развесистые уши возможностью уже в самое ближайшее время воспользоваться услугами новейшего, но, правда, еще не построенного «Центра передовых медицинских технологий» — гордости своей «потемкинской деревни». Впоследствии, так как за границу его всегда тянуло неудержимо, словно заполярного гуся к осеннему перелету, он под эту сурдинку умудрился пару раз смотаться до Сеула и даже вернуться обратно, оправдывая в глазах общественного мнения свой очередной коммерческий тур необходимостью ускорения окончания строительства того, чего строить еще не начинали.

Теперь часто приходится слышать довольно злобные высказывания о том, что вся деятельность Собчака быстро привела наш город и его население к трагедии. Этот вывод неверен, ибо Собчак, насколько мне стало ясно после многомесячных наблюдений, кроме личной цели разбогатеть, а также реабилитировать свое достоинство от долговременного пресмыкательства и унижений прошлого побирушного бытия, да еще попросту желания отъесться и откормить своих близких родственников за счет завоеванного им в трудной предвыборной борьбе дармового кошта, никогда никаких других задач перед собой не ставил. Ибо, несмотря на публичные заявления, прекрасно сознавал свое неумение, беспомощность, а потому полную неспособность их решать. Отсюда обнищание населения и разруха в городе — это результаты его не деятельности, а, скорее, наоборот, бездеятельности. Своих же личных целей Собчак всегда решительно добивался и поэтому, смею уверить, он не очень понимал, чего от него все хотят и ждут. Относительно обширности и разнообразия своекорыстных интересов и совершенных им воровских дел он уже стал догадываться: в любой другой стране мира за подобные «свершения» можно было легко угодить на виселицу, что на фоне им содеянного могли расценить как большую удачу и даже необычное везение повешенного. Однако в нашей стране ему пока ничего не угрожало.