Федор Волков - Тайное становится явным

«Короче говоря, — писал Черчилль Трумэну 12 мая, — с моей точки зрения, проблема урегулирования с Россией, прежде чем наша сила исчезнет, затмевает все остальные проблемы». Именно в этом письме премьер пустил в ход легенду о «железном занавесе», якобы опускающемся над странами Европы, освобожденными Советским Союзом от фашистского порабощения. Черчилль высказывал опасение: не двинется ли Красная Армия «к водам Северного моря и Атлантического океана» [796] Churchill W. Op. cit., vol. 6, p. 499. .

Черчилль раздувал ветры «холодной войны».

Еще в День Победы, 9 мая 1945 г., Черчилль телеграфировал генералу Эйзенхауэру во Францию, требуя от него сохранения немецкого вооружения, в частности самолетов, поскольку «они нам когда-нибудь остро потребуются, и даже сейчас могут пригодиться» [797] Churchill W. Op. cit., vol. 6, p. 499. . Самолеты и пушки могли потребоваться Черчиллю, естественно, не для войны с германским или итальянским врагом, а для борьбы против СССР.

17 мая Черчилль приказал начальнику имперского генерального штаба Англии, а также министру авиации и начальнику штаба ВВС приостановить «всякое сокращение бомбардировочной авиации», не допускать «уничтожения германских самолетов, находящихся под английским контролем» [798] Ibid., p. 500–501. .

В первые же дни после победы над гитлеровской Германией Черчилль приказал штабам отменить дальнейшую демобилизацию военно-воздушных сил и замедлить демобилизацию сухопутных войск. Эти мероприятия осуществлялись Черчиллем для того, чтобы выступить при переговорах с СССР «с позиции силы», продиктовать ему свою волю.

Трумэн вновь предложил назначить созыв конференции трех держав на 15 июля 1945 г. Как стало известно позднее, эта дата была не случайной. Стремясь, подобно английскому партнеру, проводить по отношению к СССР политику «с позиции силы», Трумэн дал приказ произвести не позже 15 июля первое в истории испытание атомной бомбы. Было также принято совместное с Лондоном решение о применении атомной бомбы против Японии. По приказу из Вашингтона была намечена и проведена в августе 1945 г. варварская бомбардировка японских городов Хиросима и Нагасаки, преследовавшая не столько цель вывести Японию из войны, сколько, как писал английский профессор Блэккет, начать «холодную дипломатическую войну против России» [799] Blacett P. Military and political Consequences of atomic Energy. L., 1948, p. 127. . Бомба не была последним актом второй мировой войны. Она явилась одним из первых актов «холодной войны» против СССР. Это, по существу, признал государственный секретарь США Бирнс в беседе с учеными-атомниками, состоявшейся в июне 1945 г. Бирнс утверждал: бомба «может сделать Россию более сговорчивой в Европе» [800] Foreign Affairs, 1957, Jan., p. 347. .

«Холодная война» против СССР была начата западными политиками, когда еще не были погашены угли пожарищ Второй мировой войны. Англия и США надеялись, что обладание атомным оружием даст им возможность осуществить политику диктата в отношении СССР, восстановит, по словам Черчилля, «дипломатическое равновесие» на конференции трех держав и в последующее время.

Узнав о планах атомного шантажа, осуществляемых Трумэном против СССР, Черчилль снял свои возражения относительно даты созыва конференции и согласился начать ее 15 июля.

Британский руководитель лелеял надежду на предстоящей конференции трех держав «дать бой Советскому правительству по… многочисленным вопросам» [801] Churchill W. Op. cit., vol. 6, p. 581. , намеревался «устроить схватку» с советскими дипломатами.

Конец войны в Европе характеризовался не только ростом противоречий между СССР, с одной стороны, США и Англией — с другой. В самом лагере западных стран по многим вопросам войны и мира были значительные противоречия. Англия выходила из войны сильно ослабленной. В Вашингтоне это учитывали и довольно явственно стремились подчеркнуть, что Англия уже не является равноправным партнером и ее роль в международных делах второстепенная. Первую скрипку в мировых делах намеревались играть вашингтонские политики и люди большого бизнеса. «Решающим фактором стало ослабление Британской империи… В экономическом отношении Англия была положена на лопатки, а в военном отношении в сравнении с Америкой — бессильна» [802] Боратынский С. Дипломатия периода второй мировой войны. М., 1959, с. 333. , — столь недвусмысленно охарактеризовал положение Англии в конце войны адмирал Леги — начальник штаба президента и один из его ближайших советников во время Берлинской конференции. Поэтому в США возникла даже идея — практически отстранить Англию от участия в первой фазе переговоров между СССР и США.

Незадолго до встречи Большой тройки в начале июля в Лондон был послан личный представитель Трумэна Джозеф Дэвис — бывший перед войной послом США в Москве, относившийся весьма сочувственно к Советской стране. Форин-офис, зная об этом, считал Дэвиса подходящей персоной для обсуждения деталей о повестке «Терминала» и предлагал Вашингтону, чтобы его «сопровождал кто-либо из госдепартамента, с кем можно было бы согласовать эти вопросы» [803] PRO, Premier, 45/313, p. 13. . Дэвис был личным гостем Черчилля в его загородной резиденции Чекерс. Здесь же состоялись переговоры с премьером. Суть их свелась к тому, что, прежде чем встретиться с Черчиллем, Трумэн должен был встретиться с главой Советского правительства где-то в Европе. По-видимому, президент хотел провести единолично зондаж позиции СССР.

Подобное предложение повергло Черчилля в бешенство. Он недвусмысленно расценил его как «попытку сговора» между СССР и США за спиной Англии. Свои многочисленные встречи с Рузвельтом в Вашингтоне, Квебеке, Касабланке, Тегеране, Каире, на Мальте и в других местах Черчилль не склонен был рассматривать как «политику сговора», направленного против СССР. Иное дело — даже призрачная попытка двусторонней встречи политиков США и СССР. Ослепленный яростью британский премьер — к этому добавлялись волнения, связанные с парламентскими выборами, — не мог ни при каких обстоятельствах согласиться «на такой афронт» в отношении Англии.

Поэтому не только в беседе с Дэвисом, но «во избежание недоразумений» и в официальной записке, врученной посланцу Трумэна, Черчилль ультимативно требовал:

«Следует понять, что представители правительства его величества не смогут присутствовать ни на каком совещании иначе, как в качестве равноправных партнеров с самого его начала… премьер-министр не видит никакой необходимости поднимать спор, столь оскорбительный для Англии, Британской империи и Содружества наций» [804] Churchill W. Op. cit., vol. 6, p. 503. .