Федор Волков - Тайное становится явным

Англия и США признали итальянское правительство, установленное в стране после свержения режима Муссолини. В Потсдаме они выдвигали предложение о вступлении Италии в Организацию Объединенных Наций, а также о том, чтобы она не платила репарации союзникам. Тем самым Италия получала своеобразную «премию за войну» [846] См. там же, с. 224, 226, 228. .

Когда советской делегацией на конференции был поставлен вопрос о разрыве отношений с профашистским правительством Франко, помогавшим в войне Гитлеру и Муссолини, пославшим на советско-германский фронт «голубую дивизию», Черчилль выступил ярым защитником франкистского режима. Британский премьер считал вполне возможным вмешиваться во внутренние дела Польши, Болгарии, Югославии, но осуждение франкистской Испании, ее реакционного режима он считал недопустимым [847] См. там же, с. 81. .

Профашистский режим Франко запятнал себя многими преступлениями. Около 2 млн испанцев по вине фашистского диктатора погибли в гражданской войне, сотни тысяч патриотов в стране были казнены, брошены в тюрьмы. Франко укрывал в стране недобитых немецких и итальянских нацистов. Тем не менее Черчилль не допустил осуждения преступного режима Франко, принятия какой-либо декларации по этому вопросу.

В развитие постановлений, принятых в Крыму, конференция решила создать Совет министров иностранных дел в составе СССР, США, Англии, Китая и Франции. На Совет была возложена подготовительная работа по составлению проектов мирных договоров для Италии, Румынии, Болгарии, Венгрии и Финляндии и выработка предложений по урегулированию территориальных вопросов. Совет также должен был подготовить мирное урегулирование для Германии.

Конференция создавала условия для установления длительного мира в Европе после победоносного завершения войны. В Потсдаме было принято решение распустить Европейскую консультативную комиссию, успешно справившуюся со своими задачами. Дальнейшая работа по координации политики союзников в отношении контроля над Германией и Австрией возлагалась на Контрольный Совет в Берлине и Союзническую Комиссию в Вене [848] См.: Берлинская конференция…, с. 482. .

Было установлено четырехстороннее управление Берлином Межсоюзнической комендатурой. Берлин был намечен для местопребывания верховного органа власти союзников в Германии — Контрольного Совета, который должен был осуществлять согласованную политику в период оккупации страны.

На одном из первых пленарных заседаний конференции между главой советской делегации и Черчиллем возник резкий спор по вопросу о трофейном немецком флоте. Черчилль весьма болезненно воспринял даже сам факт постановки этой проблемы, не допуская и мысли о разделе флота между союзниками на том основании, что Англия понесла самые большие потери флота от немецких подводных лодок. Премьер, разумеется, учитывал, что значительная часть немецкого флота оказалась в портах Англии или в занятых ею базах Германии, Франции, Норвегии, Дании.

Но Черчиллю пришлось уступить и в этом вопросе. Было принято решение разделить поровну между СССР, Англией и США весь германский надводный военно-морской флот, включая суда, находящиеся в постройке и ремонте [849] См. там же, с. 468–469. . Большая часть германского подводного флота должна быть потоплена.

СССР получил в итоге раздела немецкого флота 155 боевых кораблей, в числе их крейсер «Нюрнберг», четыре эсминца, шесть миноносцев, несколько подводных лодок [850] См.: 9 мая 1945 года, с. 238. .

Три правительства, в развитие Московской декларации 1943 г., подтвердили свое намерение предать главных военных преступников «скорому и справедливому суду» [851] Берлинская конференция…, с. 471. .

Советская делегация предложила назвать в числе главных военных преступников Геринга, Гесса, Риббентропа, Розенберга, Кейтеля и других, но Эттли и Бирнс считали «нецелесообразным называть определенных лиц» [852] Там же, с. 264–266. или определять их виновность. Было решено опубликовать через месяц первый список немецких военных преступников.

Если зачинщики Первой мировой войны главные немецкие военные преступники кайзер Вильгельм II, Гинденбург, Людендорф, пушечные короли круппы, тиссены и другие избежали справедливого возмездия, то конференция в Потсдаме создала прецедент об ответственности за военные преступления. Важность этого поистине трудно переоценить.

Как уже отмечалось, Черчилль утверждал в Потсдаме, что правительства Англии и США с изобретением атомной бомбы не нуждались в помощи СССР для достижения победы над Японией. В действительности это было не так. Военные профессионалы по-прежнему считали: Японию можно поставить на колени, только разгромив ее вооруженные силы, а без помощи СССР это сделать невозможно. Поэтому Объединенный комитет начальников штабов в докладе Трумэну и Черчиллю указывал: «Вступление России в войну против Японии должно быть поощрено» [853] Truman H. Memoirs. N. Y. 1955, vol. 1, p. 411. .

Трумэн пишет в своих мемуарах, что одной из наиболее важных причин его поездки в Потсдам было получение подтверждения решения Советского правительства, принятого на Крымской конференции, о вступлении СССР в войну с Японией. Трумэн получил это подтверждение в первый же день работы конференции [854] Truman H. Op. cit., vol. 1, p. 382. .

Крайняя заинтересованность США в помощи со стороны СССР в войне против милитаристской Японии, несомненно, способствовала более успешному решению сложных проблем в Потсдаме, сдерживала пыл сторонников «холодной войны».

Когда конференция подходила к концу, президент США, по-видимому, решил ошеломить главу Советского правительства необычным сообщением. 24 июля после окончания пленарного заседания конференции, когда делегаты поднялись из-за стола и стали расходиться, Трумэн с важным видом подошел к Сталину вместе со своим переводчиком и сообщил ему о наличии у США страшного, «исключительной разрушительной силы» оружия, не назвав его атомной бомбой.

Черчилль заранее знал, о чем Трумэн будет беседовать со Сталиным, и впился глазами в лицо главы советской делегации, ожидая, какая будет реакция. Однако Сталин внешне воспринял слова Трумэна как самое обычное сообщение. Беседа на этом закончилась.

Черчилль, ожидавший президента близ своей машины, подошел к нему и спросил:

— Ну как, сошло?

— Он не задал мне, — ответил Трумэн, — ни одного вопроса.

Черчилль сделал неверный вывод — якобы глава Советского правительства «не имел ни малейшего представления о той революции в международных делах, которая совершилась» [855] Churchill W. Op. cit., vol. 6, p. 579–580. .