Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6329 ( № 25 2011)

А чем закончились прекраснодушные реформы Горбачёва, рассказывать не надо.

Чего хотели крестьяне 150 лет назад?

Среди более сотни проектов освобождения крестьян, поступивших в Секретный комитет по крестьянскому вопросу, не было ни одного, написанного крестьянами. Народ спросить «забыли». Или побоялись, представляя себе, чего он хочет на самом деле.

А и вправду, чего?

На этот вопрос лишь спустя 56 лет исчерпывающе ответил забытый ныне документ, рождённый Февральской революцией 1917 г. Это «Примерный наказ», составленный на основе 242 сельских и волостных наказов 1-му Всероссийскому съезду Советов крестьянских депутатов в мае того же года. Итоговое требование крестьян выглядело так: «Право частной собственности на землю отменяется навсегда… Вся земля… отчуждается безвозмездно, обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней… Право пользования землёю получают все граждане (без различия пола) Российского государства, желающие обрабатывать её своим трудом, при помощи своей семьи или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах её обрабатывать. Землепользование должно быть уравнительным, т.е. земля распределяется между трудящимися… по трудовой или потребительной норме».

В точности так понимали дело и не писавшие никаких наказов, но нутром чуявшие подвох реформы русские крепостные крестьяне.

В апреле 1861 г. в селе Бездна молодой, но грамотный крестьянин Антон Петров, изучив Положения, зачем-то объявил, однако, своим односельчанам, что нашёл «настоящую волю». И вот какую: он призвал крестьян не ходить на барщину и не вносить оброк помещикам, не подписывать «уставных грамот», определявших размеры надела и повинностей, а также забирать из помещичьих амбаров хлеб. В Бездну немедленно потянулись взбудораженные крестьяне, волнениями были охвачены более 75 селений Казанской, Самарской и Симбирской губерний. 12 апреля 1861 г. четырёхтысячная толпа крестьян, сгрудившаяся вокруг дома Петрова и отказавшаяся его выдать, была расстреляна войсками.

Ровно через два месяца после опубликования манифеста был расстрелян и сам Петров, обманувший селян, выдавший желаемое за действительное. Но, видно, настолько хотелось невозможного, что обман тут не отделить от самообмана: Петров даже перед расстрелом уверял, что «вся земля принадлежит крестьянам, а помещикам остаётся только одна треть»…

Несколько раньше аналогичное выступление крестьян против реформы произошло в сёлах Пензенской и Тамбовской губерний. Центром восстания стало село Кандеевка Керенского уезда. 18 апреля десятитысячную толпу обстреляли войска.

Весной–летом 1861 г. в России почти не было губернии, в которой крестьяне не протестовали бы против «освобождения», а всего в том году произошло 1860 крестьянских волнений! К осени 1861 г. правительству войсками и жестокими полицейскими мерами, грандиозными массовыми порками удалось предотвратить большую крестьянскую войну. Но когда весной 1862 г. началось введение в действие уставных грамот, по всей империи поднялась новая волна крестьянских бунтов…

Народ хотел вовсе не великую реформу от гуманного императора, рассчитанную на большой срок и сулившую непредсказуемые последствия.

Согласно данной царём инструкции, высшие чиновники на местах должны были постоянно осведомлять его о результатах внедрения реформ, дабы «Его Величество мог всегда видеть настоящее положение предпринимаемого преобразования и успех мер, правительством указанных». Донесения, обследованные историком А. Попельницким, свидетельствуют: крестьянство нигде не приняло перемен.

Кто же хотел реформу?

Во-первых, царь и наиболее умные, современно мыслящие дворяне, понимавшие выгоды наёмного труда сравнительно с подневольным. Россия к тому времени стала терять свои позиции на мировом рынке зерна, теснимая свободными фермерами США, и это вызвало понятную озабоченность. С другой стороны, свободные артели сельскохозяйственных рабочих уже повсеместно доказали в России свои экономические преимущества.

К тому же перспектива получить от казны деньги (сразу!) за земли, переданные крестьянам, была для множества землевладельцев поистине спасительной. К 1855 г. обнищавшими, разоряющимися помещиками уже было заложено 65% крепостных крестьян страны, а долг помещиков государству равнялся нескольким годовым бюджетам России. Реформа позволяла разорвать долговую петлю. Неудивительно, что на реформе настаивали главным образом люди из высших кругов дворянства.

Однако в массе своей дворянство не хотело реформы, противилось ей, предчувствуя свою гибель. Оно таки погибло в результате. Вначале экономически, промотав свои земли и захирев уже к концу XIX в. Затем политически и физически – сгорев в огне революций.

Во-вторых, в реформе были объективно заинтересованы промышленники, поскольку на рынок труда сразу хлынула дешёвая рабочая сила – потерявшие свои наделы крестьяне, беднота, не умевшая прокормить себя в деревне. Реформа, по мнению ряда серьёзных историков, разорила большинство крестьян, пустила по миру коренную Россию. Началось обезлюдение центральных губерний. К этому времени в российской обрабатывающей промышленности число крупных предприятий и рабочих уже возросло в три раза, а использование иностранных машин и прочих технических установок возросло в масштабах страны в 86 раз. Потребности в рабочих профессиях росли день ото дня, и реформа позволяла их удовлетворить.

В-третьих, реформу требовала либеральная интеллигенция, стремившаяся к участию в управлении Россией и вещавшая от имени народа. Явный провал великой реформы, несоответствие её результатов идеальным представлениям привели к быстрой революционизации интеллигенции, взявшей на себя роль борца за народное счастье.

Цареубийцы – дети реформы

Утверждение революционной демократии в России – это одно из самых важных последствий реформы. В условиях, когда интеллигенция не смогла справиться с властью своими силами (декабристы), а опереться на пролетариат ещё не могла ввиду его малочисленности и неорганизованности, вся ставка была сделана на крестьянское восстание. Но крестьянство продолжало верить в «доброго царя», а революционная интеллигенция хотела поскорее изменить образ правления и социальный строй. Её разочарование в «союзнике» было полным, тактика хождения в народ провалилась. И тогда на сцену вышел террор – последний козырь отчаявшихся.

Неслучайно именно весной 1861 г., когда расстреливались спровоцированные реформой на бунт крестьяне, свет увидала известная прокламация Н. Шелгунова «К молодому поколению!», с которой берёт свой отсчёт история революционной демократии. В обращении главный акцент был: «Государь обманул чаяния народа – дал ему волю ненастоящую». Шелгунов угрожал: «Мы бы не хотели, чтобы дело доходило до насильственного переворота. Но если нельзя иначе, мы не только не отказываемся от него, но мы зовём охотно революцию на помощь к народу». И совсем уж круто: «Если же для осуществления наших стремлений – для раздела земли между народом пришлось бы вырезать сто тысяч помещиков, мы не испугались бы и этого».