Алан Дершовиц - Слово в защиту Израиля

Если они не схватятся за эти предложения сейчас, то вместо Барака они получат Шарона. [289] Laqueur and Rubin, pp. 565–567.

Некоторые палестинские лидеры жаловались, что предложенные им территории были разрозненными. Например, сектор Газа отделен от Западного берега. Израиль предложил построить надземные мосты и договориться о постоянной аренде, но палестинцы потребовали смежных территорий. Следует напомнить, что территория, предложенная Израилю в 1937 г. Комиссией Пиля и в 1947 г. Организацией Объединенных Наций, тоже состояла из отдельных частей. Израиль тем не менее принял те предложения.

Более того, некоторые из крупнейших террористических группировок, такие, как Хамас, Исламский Джихад и Хезболла, выступают против самого существования Государства Израиль и отказываются от создания палестинского государства на Западном берегу и в Газе. Они предпочитают продолжать вести террористическую войну против израильских евреев, до тех пор пока вся Палестина не будет освобождена и ни одна пядь земли не останется под еврейским контролем. Для них простая смежность территорий не имеет никакого значения. Они хотят всего.

Истинная причина, по которой Арафат отверг предложение Барака, состоит в том, что он испугался заключать мир с Израилем, вне зависимости от того, что Израиль может предложить, потому что это означает его собственный конец. Он знал, что радикальные исламские группировки представляют интересы все большего числа палестинцев, которые отвергают идею создания двух государств и считают любого, кто согласен с ней, предателем, заслуживающим смерти. Жизнью поплатились уже очень многие, кто соглашался с правом Израиля на существование — от Абдаллы и Садата до умеренных палестинцев. Для Арафата было безопаснее найти предлог, чтобы не соглашаться на мирные инициативы, чем провоцировать потенциально смертоносную враждебность со стороны тех, кто отказывает Израилю в праве на существование.

Некоторые возлагают вину за возобновление терроризма после отказа Арафата от израильских мирных предложений на решение Ариэля Шарона — до того как он стал премьер-министром — посетить Храмовую гору 28 сентября 2000 г. Но факты неоспоримо показывают, что агрессия была хорошо спланирована, причем задолго до того, как Шарон поднялся туда. Министр связи Палестинской автономии откровенно признал это:

Палестинская автономия приступила к подготовке начала этой интифады с момента возвращения с переговоров в Кемп-Дэвиде по предписанию президента Ясира Арафата, который предсказал начало интифады как дополнительного фактора стойкости, проявленной палестинцами на переговорах, а не как конкретного протеста против визита [Ариэля] Шарона на аль-Харам аль-Кудс [Храмовую гору]… Интифада не стала сюрпризом для палестинского руководства. Правительство направило все свои усилия по политическим и дипломатическим каналам на то, чтобы исправить допущенные ошибки путем переговоров и мирного процесса, но не добилось успеха. Мы столкнулись с упрямством израильтян и упорным отказом признавать права [палестинцев]… Палестинская автономия велела всем политическим силам и фракциям подготовить все условия для новой интифады. [290] Alan Dershowitz, Why Terrorism Works (New Haven, Conn.: Yale University Press, 2002), p. 79. Кhaled Abu Toameh, «How the War Began», Jerusalem Post, September 20, 2002.

Комиссия Митчелла, которую возглавил лидер сенатского большинства Джордж Митчелл — выходец из семьи ливанских христиан, — пришла к сходному заключению: «Визит Шарона на Храмовую гору не стал причиной Интифады аль-Акса». И в самом деле, в день, когда Шарон поднялся туда, у палестинцев не было убитых и всего несколько раненых, тогда как двадцать восемь израильских полицейских получили ранения от рук мусульман, бросавших камни. Убитые и раненые появились вскоре после запланированного нападения палестинцев на евреев, которые молились у Стены Плача.

Визит Ариэля Шарона на Храмовую гору был предварительно согласован с палестинскими лидерами. Тем не менее я полагаю, что это была необдуманная провокация, которая обеспечила предлог для вспышки насилия — и даже привела его в действие; но ружье было заряжено заранее, в ожидании неизбежной провокации подобного рода.

Истинный мир на Ближнем Востоке должен выдержать такого рода символическую словесную провокацию, как визит Ариэля Шарона на Храмовую гору. Любой крепкий мир может быть подвержен подобным провокациям с обеих сторон. Но чего нельзя терпеть, так это агрессивных ответов на такие провокации, в особенности если насилие запланировано заранее и даже утверждено на высшем уровне. Это важнейший урок, который нужно было вынести из тех кровавых дней, которые последовали за визитом Шарона.

Израильтян ежедневно провоцируют подобными словесными и символическими выходками, начиная от преподавания отрицания Холокоста и антисемитизма в государственных палестинских школах до демонстративного визита к Стене Плача арабских парламентариев. Правильным ответом на словесные и символические провокации должен быть политический протест, в том числе митинги и даже забастовки. Но бросать камни и бомбы и стрелять из ружей — категорически неприемлемая реакция, и международное сообщество не должно ее поощрять.

Но весь мир, в том числе многие журналистские, академические и даже дипломатические круги, кажется, считает насилие со стороны палестинцев присущим их культуре. С другой стороны, от израильтян ждут чего-то совсем другого. Такой культурный релятивизм граничит с расизмом. Ожидать меньшего от палестинцев, невзирая на их жалобы, означает считать их недочеловеками.

Главное, что такие провокации будут происходить, особенно в демократическом государстве, где Шарон, как любой другой израильский гражданин, имеет право посетить памятник, открытый для публики и святой как для евреев, так и для мусульман. Образ мышления палестинцев должен измениться, если мир станет реальностью. Они должны выучить, что пропорциональность, которой они справедливо требуют от израильских вооруженных сил, должна быть свойственна и их лидерам. Словесные и символические провокации являются частью демократии. Шарон таким безыскусным способом обозначил важный момент: когда иерусалимский Старый город находился под контролем иорданского правительства и палестинских имамов, евреям не разрешалось подниматься на Храмовую гору или молиться у Стены Плача. После того как Израиль смог защитить себя от нападения иорданцев во время Шестидневной войны и завоевал Иерусалим, святые места были открыты для всех.

Шарон стремился продемонстрировать, что, если вернуть Храмовую гору под контроль палестинцев, он и другие евреи не смогут попасть туда. Возможно, были другие, лучшие, способы указать на это, но правительство в демократическом государстве не всегда может ограничить способы политических высказываний, до тех пор пока они не подразумевают насилия. Наложить вето на посещение святых мест означает ограничить свободу выражения. Если бы израильское правительство не допустило визит Шарона на Храмовую гору, это тоже ослабило бы мирный процесс, предоставив оружие израильским крайне правым.