Игорь Северянин - Том 5. Публицистика. Письма

…Мне вдруг захотелось послать Вам два стих<���отворения> из двух кишиневских циклов. Что Вы о них скажете?..

Беру из «Очароват<���ельных> разочарований». (Рукопись.)

Отправку этого письма пришлось из-за денег задержать на сутки, а сегодня утром получил наконец письмо от тов<���арища> Маркушевича. Он сообщает, что гонорар они сумеют выслать на днях. Меня только смутила сумма: 399 вместо 640. Что это, как Вы думаете, значит? М<���ожет> б<���ыть>, частями будут платить? Было бы так обидно, если так много убавлено: я так Рассчитывал на полную сумму, у меня столько обязат<���ельств> и долгов. Тов<���арищ> Марк<���ушевич> ищет, что в Москве сейчас нахо<���дится> пред<���седатель>. Союза Эст<���онских> пис<���ателей> тов<���арищ> Якобсон (мы не знакомы), и советует мне впоследствии связаться с ним. Что же, можно испробовать, только вряд ли что выйдет. Итак, дорогой мой, теперь Ваш ответ жду уже, увы, только 17-го. Не мог ли бы Якобсон привезти гонорар из «Кр<���асной> Н<���ови>»? И перевести мне из Tartu?

Дорогой и милый Георгий Аркадьевич!

Получив 16-го Ваше письмо, я попросил на другой же день В<���еру> Б<���орисовну> справиться в банке о телегр<���афном> переводе, и действит<���ельно>, перевод уже, оказывается, давно лежал: извещенья здесь не приняты. Итак, я получил 17-го зарплату! Спасибо Вам еще и еще раз за все Ваши хлопоты. Теперь нам сразу полегчало в денежн<���ом> отнош<���ении>. Спасибо и за Верхарна, переведенного почти целиком Вами единолично, ибо Гатов, Брюсов и Волошин — это «капли в море» (простите за стереотип!). Читаю систематически. Хватит недели на полторы.

Сегодня получил письмо от тов<���арища> Маркушевича. Он пишет, что мне платили по 3 р<���убля> 50 коп<���еек> за строку. (114 строк из 128, т<���ак> к<���ак> 14 из них (сонет) забраковано.) Все же, если Вам удастся 50 коп<���еек> впоследствии отвоевать, мне придется дополучить, следов<���ательно>, 57 рублей, а это для нас не шутка! У меня, напр<���имер>, единственный пиджак (с 1.11.1936 г.), в котором без пальто даже на улицу не выйдешь: глянец повсюду, пятна, обшарпанный воротник и рукава. «По людям» хожу, но в театр нельзя. Люди-то знакомые поймут. А выйдешь на солнышко на улицу — и чужие узрят и, м<���ожет> б<���ыть>, не поймут. Из этого случая Вы видите, каково жилось нам при капиталистическом строе: оборванцами ходили. Франтить я никогда не любил, но некая опрятность в одежде, мне мыслится, обязательна, как вода и бритье, не правда ли? И вот ее-то и нет, увы.

Верочка благодарит Вас за сердечное и чуткое письмо. Вы — хороший, глубокий, чудный. Что касается «Светляков», если изъять три строки фона, ничего от них не останется. Пусть лежат у Вас в столе: когда-нибудь потолкуем. А пока посылаю Вам другие. Их меня не очень-то много найдется: везде испорчено мистикой и проч. Но все же сборничек страниц на 100–150 получится подходящий. При старом режиме писатель часто терял чувство внутренней дисциплины, похабно разволивал себя и впадал нередко в непереносимую пошлость и темы, и трактовки ее, и даже стиля. У советского же писателя есть целомудрие, благородство и отрадная скупость в словах и выражениях. Я надеюсь, что со временем освою все это в совершенстве: я ведь, в сущности, не «балаболка», и в сущности моей много глубинного.

21-го я уезжаю в 2.40 дня в Усть-Нарву, а В<���ера> Б<���орисовна> с тем же поездом (до Тапса) в Таллин за дочерью. Они приедут ко мне 23-го. Пробудем дома до первого апр<���еля>. Спасибо за обещание выслать «Красную Новь». Жду с большим нетерпением. Маркуш<���евич> сообщает, что мне дадут оттуда 250 р<���ублей> (и вышлют их). Это очень мило. Передайте Асееву мои искрен<���ние> поздравления с премированием его романа, который у меня имеется. (Там я и про себя нашел!) Что говорит музей? (Спасибо Вам за перепечатку материалов: это же большая работа получилась!)

<���К письму от 20.III.41>

22. III.41 г.

…Школу лишь сегодня распустили на весенние каникулы, но мы, увы, вынуждены здесь остаться: мое здоровье не позволяет мне пускаться в такой трудный путь одному, а В<���ера> Б<���орисовна> едет завтра за дочерью и привезет ее сюда. Это так грустно, так обидно — сидеть здесь без цели, но ничего не поделаешь, да и дорога чрезвычайно дорога: около 120 р<���ублей>. Сколько концов! В Таллин Вере, оттуда ей и ребенку в Нарву, из Нарвы ей и реб<���енку> в Таллин, оттуда ей опять в Пайдэ, да мне два конца — в Нарву и обратно, да еще там автобусы. Нет, это невозможно. Да и плохо я себя чувствую.

…Спасибо Нине Леонть<���евне> за переписку стихов, — мы очень тронуты ее любезностью.

…Итак, пишите на Paide. Если же написали уже на Устье, не беда: перешлют, — мы посылаем сегодня заиление. Вот только гонорар из «Красной Нови» (250 р<���ублей>) пошлют, вероятно, на отдел<���ение>банка в Нарве, т<���ак> к<���ак> я дал Маркуш<���евичу> свой адрес другой на каникулы, и он пишет, что передал его редакции. Попробуем заявить в наше отд<���еление>, чтобы затребовали из Нарвы сюда. Два адреса — всегда путаница.

…Лидов дал адрес «Правды». Я читал его статью осенью о Латвии, помещенную в «Сов<���етской> Эстонии» (Таллин). Фото Темина (мост через Эмбах) видел в журнале. На вид оба симпатичные.

Сегодня Правдин, лектор унив<���ерситета> в Тарту, пишет мне, что Л<���идов> (они знакомы) уехал в Минск, и сообщает ему, что мои стихи идут в К<���расную> Н<���овь>: очевидно в курсе дел все-таки.

…Против юга я ничего не имею, но дорога меня прикончит. А раньше мы всегда зимами жили на юге: в Бессарабии, в Далмации и проч.

…А все-таки меня чрезвычайно интересуют мотивы браковки «К одиночеству»: нельзя ли увидеть текст с подчеркиваниями и пр. М<���ожет> б<���ыть>, я смог бы исправить? Или эта пиеса передана другому лицу, так сказать — «на отделку»? Вы сами видели сонет после профессорского «обзора»? И где он вообще, этот сонет?

Крепко Вас обнимаю, шлем искренние Н<���ине> Л<���еонтьевне> и Вам приветы.

Всегда с Вами. Игорь.

27. III.

Умышленно позадержал отправку этого письма, ежедневно ожидая франц<���узских> коммунаров, чтобы заодно известить Вас о получке материала. Однако присыл задерживается, — видимо, отбор еще не сделан, поэтому сегодня уже отправляю.

И.С.

Дорогой и милый Георгий Аркадьевич, после Вашей телеграммы от 17 апреля (я благодарю искренне Вас за нее) все эти недели ждал от Вас обещанного письма, но, увы, оно так и не пришло, потому пишу Вам сам, крайне обеспокоенный Вашим молчанием. О болезни своей я писать не стану, т<���ак> к<���ак> повторяться скучно, а мне еще и тяжело лишний раз говорить об этом. Достаточно сказать, что я вот уже вскоре месяц прикован к кровати, встаю только изредка на час-другой, после двух дня поднимается ежедневно температура (до 39,7), ночью (каждую ночь!) изнуряют поты, у меня найдено врачом расширение сердца (2 1/2 с .), пью йод, и ничего, в общем, не помогает!..