Владимир Разин - В лабиринтах детектива

На наш взгляд, подмечено верно. Но, давая объяснение происшедшему в институте времени, где совершено преступление, авторы напустили столько научного тумана, что пробраться через него могут только хорошо подготовленные читатели. Впрочем, это беда многих писателей-фантастов, которые в пылу своих описаний очень часто забывают, что среди читателей — не только младшие научные сотрудники (МНС) и инженеры, но и мореплаватели, и плотники, и даже — домохозяйки…

Впрочем, это, пожалуй, дело вкуса. А фантастический детектив, коль он существует и даже признан, следует как-то классифицировать. Классификаций может быть несколько. Полагаем, что в самом широком смысле понятий следует, на наш взгляд, принять примерно следующую классификацию:

1. Романы-утопии;

2. Фантастические произведения, в которых криминально-детективная тема является побочной;

3. Собственно фантастический детектив;

4. И, наконец, мистические романы, которых в последнее время появляется все больше.

Об утопиях особо говорить нечего. Кажется, время их прошло. Сегодня мы гораздо менее романтичны, более прагматичны, чем лет 60 назад. Мы свели бы советские утопические романы к двум направлениям: “Если завтра война”… и о коммунистическом будущем. Перед Великой Отечественной одна за другой вышли в свет военные утопии о будущей войне: романы Л.Леонова “Дорога на океан”, П.Павленко “На востоке”, Н.Шпанова “Первый удар”. Нарисованные на страницах этих книг картины первых дней войны резко разошлись с реальными событиями июня 1941 года. Более того, они настраивали читателей на какую-то шапкозакидательную войну. Не случайно политрук Синцов из “Живых и мертвых” К. Симонова приглашал автора “Первого удара” хотя бы на денек на Бобруйское шоссе… Автор угадал лишь одно — нашего будущего противника.

Вторая группа утопий — более безобидная. Она повествует о коммунистическом будущем. Если в военных утопиях картины светлого будущего уходили на второй план, то в утопических романах, начиная с небольшой вещи 20-х годов — повести В.Итина “Страна Гонгури” и завершая крупными многоплановыми романами и повестями, рассказывающими о будущем — книгами А.Беляева, романами “Пылающий остров” А.Казанцева, “Туманность Андромеды” и “Час Быка” И.Ефремова и многих других рассказы о прекрасном будущем были основой сюжета. Сегодня многие из них вполне можно отправить в макулатуру. Другие — важны как литературные памятники эпохи…

Если говорить о научно-фантастических произведениях, где эпизодически мелькают шпионы, бандиты и просто — нехорошие люди, то надо отметить, что без отрицательных героев редко обходится какой-либо роман или повесть. Давайте вспомним мать-патронессу советского детективно-приключенческого романа Мариэтту Шагинян с ее “Месс-Менд” с антигероем профессором Хизертоном (он же капитан Грегуар, он же — нечто, плохо воспринимаемое под кличкой Чиче). Уместно вспомнить авантюрно-фантастические романы 20-х лет В.Гончарова (“Долина смерти” и др.), где в большом количестве действовали “красные пинкертоны”, диверсанты, вредители и т. д. В 50-е годы романы приключенческой тематики густо заселили вражеские шпионы. Такими были Горелов в “Тайне двух океанов” Г.Адамова, Вельтиганс в “Пылающем острове” А.Казанцева, бизнесмены-гангстеры в “Продавце воздуха”, рабовладельцы в “Человеке-амфибии” А.Беляева.

В советской фантастике выработался определенный стереотип врага. Как правило, вражеский лазутчик, диверсант был лишен всяких человеческих чувств — жалости, сострадания. Он алчен, нагл, хитер и расчетлив. Надо отдать ему должное — он хорошо, профессионально подготовлен. Естественно, в конце концов враги терпят поражение, но успевают принести положительным героям немало неприятностей. Существует еще одно обстоятельство, которое повлияло на состояние всей научно-приключенческой и детективной отрасли литературы. “В нашей фантастике существовал и может быть благополучно сдан в макулатуру… многочисленный подвид, о котором волей-неволей приходилось не раз вспомнить… Это были книги, в которых авторы вели “бой кровавый, святой и правый” с империализмом. Империализм обыкновенно воплощался в облике какой-нибудь страны, иногда конкретной, чаще всего США…” — пишет А.Ревич.

По мнению автора, чаще всего, такой прием приводил к откровенной халтуре, хотя и среди многочисленных “антиимпериалистических книг” есть добротные произведения. Чаще всего сюжет сводился к тому, что научное открытие попадало в руки поджигателей войны, которые, естественно, хотят им воспользоваться. Иной раз ценное открытие делается империалистическим ученым-маньяком или коллективом ученых маньяков. Если не остановить его или их вовремя, мир может постичь катастрофа. Вспомним, к примеру, “Голову профессора Доуэля” А.Беляева или “Человек под копирку” З.Юрьева, где доктор Грейсон изобрел способ “выращивать человеческие копии и даже создал склад запасных частей”.

Появление врагов разных мастей, ученых-маньяков и прочих обостряло читательское восприятие, оживляло сложное наукообразное повествование. Но, повторяемся, детективная линия не была главным в этой группе научно-фантастических произведений.

В полной мере оно проявилось в сравнительно небольшом числе книг. Если говорить о зарубежной фантастике, то в библиографии, составленной А.Кашириным, в XX веке полсотни авторов создали едва ли не полторы сотни романов, повестей, рассказов, отвечающих требованиям детектива и фантастики. Что касается российских авторов, то весьма условно истинными детективами можно считать едва ли два-три десятка повестей, может быть, чуть больше.

Как уже писалось, большинство отечественных фантастических детективов построено на зарубежном материале. Оно и понятно: так безопаснее и говорить можно значительно открытее. Там, “за бугром” живет много плохих людей, и судьи продажные, и ученые — маньяки, и военные, полные планов завоевания мира, в их лабораториях разрабатываются опасные, способные погубить, в лучшем случае — поработить человечество. В “Синих людях” Павла Багряна процветает “киднеппинг”. Но детей похищают не ради выкупа, а для переделки — на острове Холостяков существует купол, где живут люди-дети, переработанные в синих послушных роботов.

В повести все как в настоящем детективе. Комиссар Гард и его помощники — частный сыщик Таратура, журналист из газеты “Все начистоту” Честер шаг за шагом, преодолевая множество препон, с риском для жизни ведут поиск истины. Им противостоит жестокий генерал Дорон, ученые-машины. В конце концов расследование успешно завершено, и правда побеждает… В широко известном романе того же автора “Пять президентов” действуют те же герои. И идея несколько напоминает предыдущую: речь вновь идет о порабощении людей, только на этот раз используется несколько иное изобретение, сейчас бы сказали, клонирование людей. Кроме того, можно меняться лицами. Можно создать точную копию человека, только обладающую другими качествами. Двойник послушнее, жестче, нежели оригинал. На страницах романа пять раз происходит смена лиц, причем один из героев — Швейцер Остин так и остается облаченным в тело исчезнувшего профессора Гренгера. Иногда герои повествования собираются вместе и, как пишет автор, “все они в разной степени узнавали друг друга, но все молчали: “Молчи, даже если хочешь говорить, и будь слеп, даже если хочешь видеть”.