Владимир Борейко - «Царские охоты» - от Владимира Мономаха до Владимира Щербицкого

Простой мужик — дед Мазай знал, что зайчат, попавших в природную западню, грех убивать. Спасал их и отогревал в сарае. А вот «самый человечный человек» поступал иначе. С него брали пример другие члены партии. Например, М. Фрунзе, который в 1924 году по-браконьерски из-под фар стрелял зайцев в Крыму. Впрочем, во время сибирских охот Ильич забывал не только об охотничьей этике, но даже о своей собственной жене. Ленин не нашел времени встретить жену и тещу, когда те приехали к нему в ссылку — во время их приезда Ленин отправился на охоту…

Первые спецохотхозяйства появились уже в конце 20-х годов, когда Сталин начал активно проводить политику спецпривилегий. Одно из них, Завидово, в Подмосковье, было организовано в 1929 году для высшего командного состава красной Армии «первым красным офицером» К. Ворошиловым.

Летом 1929 года газета «Вечерний Киев» писала:

«У нас имеются сведения о том, что и на заповеднике Конча-Заспа устраиваются „для избранных“ рыбные ловли и охоты не только при попустительстве, но и прямом покровительстве тех лиц, которые стоят во главе охраны природы. Имеются также сведения, что такие же охоты с псевдонаучными целями устаиваются любителями легкой добычи и в Аскании, где по закону о заповедниках не должно даже раздаваться и звука выстрела». [14] «Вечерний Киев», 12 августа 1929 г.

Однако эта статья не помогла, ибо в 1934 году всесильное управление делами Совета Народных Комиссаров УССР преобразовывает крохотный заповедник Конча-Заспа, что неподалеку от Киева, в своеобразный «совхоз» по обслуживанию дач высокопоставленных чиновников.

И пошло, и поехало по всей стране… На первом Всероссийском съезде по охране природы в 1929 году уже рассказывали о высоких чиновниках, охотящихся в заповедниках.

В 1930 году ВЦИК и СНК РСФС утвердили Положение об охотничьем хозяйстве РСФСР, где пунктом № 5 было разрешено создавать «особые охотничьи угодья», «выделенные для ведения в них правильного охотничьего хозяйства с проведением особых мероприятий по сохранению и разведению зверей и птиц и с ограничением допускаемых для производства охоты лиц». Так была создана первая законодательная база для советских спецсафари.

Первенцы советских спецугодий выглядели скромно, дворцов в них не возводили, озера лампочками не расцвечивали, установки для серебрения питьевой воды не мастерили, вертолетные площадки бетоном не заливали.

В 1940 году в Украине было уже шесть охотничьих вотчин, именовавшихся закодировано государственными республиканскими охотничьими заказниками. Непонятно, кто только в них считался заповедным: дичь или охотники? Работая в Центральном Государственном архиве Октябрьской революции я обнаружил уникальный по своей аморальности документ — постановление Совета Народных Комиссаров Украины № 286 от 24 февраля 1945 г. «Об ассигновании средств на восстановление служебных и подсобных помещение в государственных заказниках УССР». [15] ЦГАОР УССР, ф. 2, оп. 7, д. 2099, лл. 140–142.

Гремит страшная война, страна напрягает последние силы, люди сдают свои сбережения на танки и самолеты, а Совнарком Украины запросто отстегивает четверть миллиона рублей и поручает управлению строительства правительственных зданий задачу «стратегической» важности: срочно, до 1 августа текущего года (дабы успеть к охотничьему сезону!) восстановить егерские домики и гостиницы для приезжающих в государственных охотничьих заказниках (читай «барских охотах», — В.Б.) у киевского села Сухолесы и полтавского Яготина.

Любопытный документ я обнаружил в архиве Совмина РСФСР. 24 июля 1943 года зампред СНК РСФСР А. Гриценко пишет председателю СНК РСФСР А. Косыгину:

«Ряд руководящих работников ЦК ВКП(б) и Народные Комиссары высказали пожелания об организации специализированного закрытого охотничьего хозяйства. Начальником Государственной охотничьей инспекции при СНК РСФСР разработан проект распоряжения об организации такого хозяйства при Государственной охотничьей инспекции. Хозяйство намечено организовывать на территории Истринского водохранилища. Финансирование намечено производить за счет спецсредств Государственной охотничьей инспекции. Прибывающим в охотничье хозяйство охотникам и рыболовам, помимо отдыха в условиях природы, предоставляется возможность производства охоты и рыбной ловли (…). Прошу рассмотреть проект распоряжения Совета Народных Комиссаров РСФСР об организации охотничьего хозяйства».

Тогда тов. Косыгин дал резолюцию «воздержаться», спецсафари у Истринского водохранилища создали позже, в 60-х годах.

Впрочем, во время Великой Отечественной войны размах элитного браконьерства оказался немеренным. Только освободили от немцев Калининградскую область, и тут же высшие армейские чины под руководством маршала авиации Вершинина организовали избиение редчайших зубров прямо в питомнике.

В Латвии спецохотхозяйства появились в июне 1945 года. В одном из них, Бабитском, бывали ответственные работники Латвийского ЦК партии, Совмина и министерств числом не более 115. В каждом спецсафари строилась специальная гостиница. Только в один год на содержание охотхозяйств и бесплатные услуги латвийским боссам уходило 125 тысяч рублей.

В Белоруссии с конца войны стало действовать спецсафари Волнянское с теми же порядками. В этой республике охота на диких коз была запрещена, но не для маршала Тимошенко. С 1954 года создали себе охотвотчины Смоленский и Ярославский обкомы России. Обо всем этом в марте 1955 года замначальника Главка по заповедникам и охотхозяйству А. Романецкий писал Хрущеву. На что сельхозотдел ЦК КПСС ответил: «…удельный вес этих охотничьих хозяйств составляет десятые доли процента от охотничьих угодий республики, поэтому никакого ущерба для широких масс охотников это не представляет». [16] ЦХИДНИ, ф. 5, оп 45, д. 85, лл. 1–17. А для нравственности?

К 1956 году государственных охотничьих заказников специального назначения, как они стали именоваться в закрытых ведомственных инструкциях, на Украине насчитывалось уже 12, и обслуживали их опытные спецы из Главного управления по охотничьему хозяйству при Совмине УССР. Одного из его руководителей, некого В. Радчука, прогоревшего на махинациях и браконьерстве, удалось снять в 1952 году, преодолев мощное сопротивление сельхозотдела ЦК КПУ, лишь благодаря разгромным статьям в «Правде Украины» и «Правде».

«Я прошу, — стучал по трибуне очередного съезда (1951 г.) Украинского общества охотников и рыболовов делегат из Одессы Шевчук, — чтобы было записано в стенограмму, чтобы ЦК партии узнал, что в нашей системе есть порочные явления, когда организуются государственные заказники и превращают их в места охоты для отдельных лиц… Этому надо положить конец». [17] ЦГАОР УССР, ф. 372, оп. 2, д. 1, лл. 116.