Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)

К тому же при чтении возникает своя сверхценная идея: если писатель, непременно присутствующий в шорт-листах всех отечественных литпремий, после «Палаты № 6» избирает сумасшедший дом метафорой общества, как у него обстоит дело с профпригодностью? Но на то и постмодернизм в литературе, чтоб критик не дремал. Рассказ Чехова с параноидальной хитростью упоминается в повествовании Слаповского, и враг обезоружен: вопрос снят сам собой.

Альберт АНОФРИЕВ

Статья опубликована :

№36 (6337) (2011-09-14) 3 3 /publication/220/

4 4 http://twitter.com/#!/?status=

37 37 http://www.livejournal.com/update.bml?event= http://www.lgz.ru/article/17101&subject= Утром в газете – вечером в буклете

6 6 http://www.facebook.com/sharer.php

7 7 http://www.liveinternet.ru/journal_post.php

8 8 http://connect.mail.ru/share?

9 9 http://vkontakte.ru/share.php?

10 10 http://www.google.com/reader/

11 11 http://my.ya.ru/posts_add_link.xml?

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Читающая Москва

Кабачок вместо ананаса

СТРЕЛКОВАЯ БАШНЯ

Игорь ПАНИН

Марина Георгадзе. «Я жить вернусь…»:Стихи. Рассказы. Путевые заметки / Сост., вступ. ст., подгот. текста А.Ю. Чайковской; предисл. И.С. Меламеда; послесл. А.Е. Сумеркиной. – М.: Книжица, 2010. – 460 с. – 500 экз.

О Марине Георгадзе я впервые узнал, прочитав некролог на сайте «Поэзия. Ру» в 2006 году. До этого мне не приходилось встречать это имя. Или я просто, что называется, пропускал его мимо ушей. Но когда человек умирает от тяжёлой болезни в возрасте сорока лет – это неизбежно вызывает жалость и сочувствие. Движимый любопытством, я начал рыться в Интернете, дабы ознакомиться с творчеством поэтессы. Однако был разочарован. Посмертные восхваления Георгадзе сослужили ей дурную службу. Будучи автором скромного дарования, но непомерно превозносимая после смерти, она очень много потеряла в глазах читателей, которые, возможно, и оценили бы её работы по достоинству, когда б не ориентировались на откровенно завышенную планку. А тут получилось явное несоответствие. Представьте: вы покупаете ананас, а вместо него вам за те же деньги вручают кабачок. Оно, конечно, и кабачок сгодится, но вы-то предвкушали совсем другое…

В НИКУДА ИЗ БАРАКА

Прошло уже пять лет, и часто фамилия Георгадзе всплывает то в одном издании, то в другом. Порой раздаются даже возмущённые голоса, что поэтессу не ценили при жизни, замалчивают и сейчас. Ну вот передо мной книга Георгадзе: 460 страниц, твёрдый переплёт, множество иллюстраций, предисловие, послесловие, а также вступительная статья. Ни дать ни взять – классик. Говорю об этом не с иронией, скорее, с недоумением. Просто мне слишком хорошо известны случаи, когда поэты гораздо большего дарования не удостаивались посмертно и тоненьких сборников. Юрий Беликов давно уже ведёт в «Литературной газете» рубрику «Дикороссы», в которой представляет незаслуженно забытых и не замеченных официальной литературой авторов. Многие из них умирали в буквальном смысле слова под забором, никому не нужные, всеми брошенные, не вписавшиеся не только в литературную иерархию, но и в саму жизнь.

Вот только один пример. В феврале 2009 года в возрасте 49 лет в Обнинске (Калужская область) скончался замечательный русский поэт Валерий Прокошин. Диагноз такой же, как и у Георгадзе, – рак. Он родился и вырос в фабричном бараке, окончил ПТУ по специальности «электрик», работал дворником, кочегаром, официантом, сторожем, сопроводителем почтальона (!), санитаром, но всё это время писал. Преимущественно в стол, хотя у него и выходили изредка тощие сборники. Заметной фигурой в литпроцессе ему удалось стать только в середине «нулевых», когда резко выросла интернет-аудитория и можно было заявить о себе в обход журнально-газетных чиновников. Но чудес не бывает. Это только Мартин Иден снискал всеобщее уважение и обзавёлся толпами поклонников. А Прокошин раздражал тем, что «полез не в свои сани». Сначала разразился крупный «антисемитский скандал», после того как выяснилось, что в одной из поэм Прокошина в ироническом контексте было употреблено слово «жид». Тут особо отличились писатели-эмигранты, которых гамбургерами не корми – дай побороться с антисемитизмом. Русскоязычный американский журнал «Флорида», постоянным автором которого был Прокошин, вообще демонстративно вычеркнул его из списка своих лауреатов. Затем за дело взялись калужские писатели-патриоты, обвинившие поэта в безнравственности и пропаганде порнографии. Пасквили, коллективные письма с призывами осудить, откровенные оскорбления в Сети – вот с чем ему пришлось столкнуться в последние годы жизни. Такова была плата за то, что «высунулся», «посмел». Смертельно больного человека травили несколько лет, вплоть до самой его кончины. Я, конечно, не врач, но, думается, не последнюю роль в его уходе сыграло и всё это. Но между тем, что поразительно, он не жаловался, не огрызался, не сыпал проклятиями налево и направо, на Восток и на Запад. Он понимал, что виноватых тут нет, потому что такова судьба. Между прочим, книга избранных стихов Прокошина, о которой заговорили сразу после его ухода, так до сих пор и не издана.

БЕЗ ТАЛОНОВ

Что касается книги Георгадзе, то сказать мне особенно нечего. Это – в лучшем случае – средний уровень, проходные, в общем, стихи, грамотная, но без изюминки проза. Сколько сейчас таких писателей? И не сосчитать… Посудите сами:

Справа налево и слева направо

ездит передо мною земля.

Снежно-песочные вижу поля

после – над морем

блестящие лавры.

Грузии ясность.

России разброд.

Скачет рысцой череда

острых гор,

следом – холмы

наплывают покатые –

будто проводят взад и вперёд

через двухтысячемилевый

двор

разнокалиберных

арестантов...

Конечно, при желании в этом можно найти и глубочайшую философию, и тончайший лиризм, и многое другое. А вот если посмотреть объективно, то – увы...

Гораздо больше меня заинтересовала личность автора, о которой в этой же книге написано предостаточно. Начнём с того, что Георгадзе на самом деле никакая не Георгадзе, а Косорукова, коренная москвичка, которая была грузинкой лишь на четверть. Фамилию матери она взяла из любви к Грузии и… ненависти к России. О её отрицательном отношении к России в книге говорится неоднократно. Но вот внятных объяснений этому чувству не приводится. Только констатируется: «А вот собственно родину, то есть Москву, где Марина родилась и выросла, она как раз ненавидела с тем постоянством и страстью, с какими обычно любят».