Николай Ефимов - Горькое лето 41-го

Вопрос о том, почему Павлов приказал перед самой войной вывести артиллерию в лагеря, до сих пор открытый. Действительно ли он считал, что во время учебных стрельб война не начнется, и здесь его просто подвело чутье, либо, получая соответствующие указания из Москвы и боясь спровоцировать немцев нечаянно залетевшим к ним снарядом, распорядился отвести орудия от греха подальше в тыл? Прояснить ситуацию мог бы сам Павлов, но после разгрома своего фронта он был в спешке осужден и расстрелян. Что касается артиллерии, поднятой генералом Барсуковым, то ей не довелось проявить себя. Она передвигалась на мехтяге. Но горючего было недостаточно. Кроме того, значительная часть тягачей сразу вышла из строя. Пушки и гаубицы приходилось либо взрывать, либо просто бросать на дороге, не произведя ни одного выстрела. Полковой комиссар Лось остановился и на незавидной судьбе самого укомплектованного мехкорпуса РККА — 6-го мк под командованием М. Г. Хацкилевича, брошенного в бой по приказу прибывшего на фронт маршала Кулика, но не обеспеченного ни горючим, ни боеприпасами, ни каким-либо прикрытием с воздуха…

Автор рапорта заключает: «Войска армии оказывали сопротивление до 26 июня, после чего началось беспорядочное отступление… Панике способствовало то, что в ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ, во главе с начальниками органов, также сбежали… Белосток остался без власти… Враждебные элементы подняли голову: Освободили из тюрем 3 тыс. арестованных, которые начали грабежи и погромы в городе, открыли стрельбу из окон по проходящим частям и тылам…»

В заключение Лось рассказал о том, как выходил из окружения на восток вместе с маршалом Куликом с одной только мыслью: «Пробиться или умереть», о том, как маршал приказал переодеться всем командирам и бойцам в крестьянскую одежду, но всё равно их группа чуть было не угодила в руки к немцам и лишь счастливый случай спас их от вражеского плена.

Западный фронт потерпел поражение. Тяжелое положение сложилось в конце июня — начале июля 1941 года и в полосе соседних Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. Трагедия первых дней войны заставила пересмотреть многие предвоенные оценки характера войны, до предела напрячь потенциал государства и пойти на невиданные жертвы ради отражения агрессии.

Среди первых успешных действий советских сил выделим контрудар 14–18 июля 1941 года под Сольцами войск Северо-Западного фронта, их упорные бои на лужском оборонительном рубеже, в результате которых продвижение немецких соединений на ленинградском направлении было приостановлено почти на месяц. В историю войны навсегда вошли упорная оборона Брестской крепости, Одессы, Киева, Севастополя и, конечно же, Смоленское сражение, продолжавшееся с 10 июня по 10 сентября 1941 года и приковавшее к себе главные силы группы армий «Центр», рвущейся к Москве.

В конечном итоге осознание правого дела, воля и решимость позволили руководству страны и советскому народу переломить ситуацию в свою пользу, а торжествующий поначалу противник осознал, что он просчитался в самом главном: Красная Армия, пусть и ослабленная предыдущими репрессиями и реорганизациями, все-таки была потенциально сильнее первоклассного германского вермахта. Причем большинство красноармейцев и командиров готовы были идти до конца, чтобы отстоять независимость своей страны.

В этой связи интересен документ, отражающий в какой-то мере вопрос о причинах срыва немецкого блицкрига. Это — документ германского происхождения, он был захвачен нашей разведкой еще в августе 1941 года и назывался «Замечания об особенностях ведения войны в России». Он был составлен представителями верховного командования вермахта еще 25 января 1941 года и разослан для служебного пользования командирам соединений. Основное содержание «Замечаний» — дать представление о том, с какой армией, военачальниками и солдатами столкнутся немцы на русской территории:

«Русские взгляды на вождение войск и тактику подобны немецким… на передний план выдвигается маневренная война с намерением вести операции против фланга и тыла противника…

Наступательная мысль сильно подчеркнута. Неудавшееся наступление быстро повторяется при массированном введении пехоты.

Оборона ведется подобно обороне в немецкой армии. В устройстве позиций русский — мастер.

…Пехота привыкла к боевым маршам (60–70 км). Русская пехота, как показывает опыт советско-финской войны, быстро окапывается, утяжеляя таким образом возможность контратак…

Артиллерия пытается недостаточную маневренность в руководстве и тактике огня заменить массированным огнем большой продолжительности. Она обучается для обязательной поддержки наступающей пехоты и поэтому не отступит перед применением отдельных орудий с открытых позиций…

Согласно русскому народному характеру все обычно тяжелы на подъем, склонны с скептицизму, боятся ответственности и недостаточно решительны. Только совсем немногие руководители могут считаться исключением и освободиться от зависимости перед персоналиями. То, что они тяжелы на подъем, приводит часто к тупости, которая без возражений переносит величайшие трудности, даже массовые потери…

В русско-финской войне было установлено, что русский солдат борется без энтузиазма и энергии, если он не знает, за что он должен умереть. В борьбе за отечество в него в известной степени проникает идея „защиты пролетарского отечества“. В общем, русский в обороне лучше, чем в наступлении. Он упорен и отважен и часто умирает на месте, где он поставлен по приказу своего руководителя…

Сила русского ведения войны состоит в массе солдат и военных средств всех родов, в нетребовательности, твердости и мужестве. Слабость состоит прежде всего в еще недостаточном образовании, в том, что руководители тяжелы на подъем и боятся ответственности. Армия не представляет еще полноценный боевой инструмент. Она должна быть побеждена современным противником, руководство которого предпринимает быстрые и далеко идущие операции.

При защите своей родины русский солдат будет отважно бороться».

Так оценивало немецкое командование по итогам советско-финской войны возможности Красной Армии. Можно, конечно, аргументированно оспаривать приведенные немцами примеры тупости и тяжести на подъем русских людей. Но в данном случае прежде всего интересно, каким видели своего противника генералы вермахта, опиравшиеся на данные своей военной разведки.

Окружение основных сил Западного фронта летом 1941 года, безусловно, — одна из наибольших трагедий в многовековой истории русского оружия, стоящая в одном ряду с гибелью армии Самсонова в Восточной Пруссии летом 1914-го.