Рено Жувенель - Тито — главарь предателей

Таким путем обеспечивалась организация экономического вредительства.

Что касается работы по подрыву национального единства, то в этой области действовала другая группа, в которой состоял, например, Васил Ивановский, осведомитель полиции с 1942 г., назначенный инструктором отдела пропаганды ЦК коммунистической партии и председателем Македонского национального комитета культурно-просветительных учреждений, и Илья Боялцалиев, который в 1942 г. просил о зачислении его в полицию, при немцах служил офицером оккупационного корпуса в Югославии, действовавшего под командованием немцев, а впоследствии превратился в политического руководителя строительных рабочих Софии. Поскольку он был братом македонского министра Христо Боялцалиева, было совершенно естественно, что он готов верно служить Тито.

Это лишь некоторые из предателей.

Бывший министр финансов Стефанов с большим цинизмом рассказывал о планах банды:

«Мы стремились действовать таким образом, чтобы вызвать недовольство народных масс и скомпрометировать политику партии. Мы полагали, что могли достигнуть этого, осуществляя вредительство и другую антинародную деятельность в определенных масштабах. Однако для подобной деятельности необходимо было завербовать еще и других лиц...

Костов поручил мне вести подрывную работу в области финансов и табачной монополии.

...Мне помогал заместитель министра Георгий Петров, ранее работавший в финансовом отделе Высшего экономического совета.

По моему предложению Петров был назначен в 1946 г. генеральным секретарем министерства финансов. Сведения, которыми я располагал о нем, говорили о том, что это карьерист, который в целях удовлетворения своих честолюбивых стремлений поддерживал вплоть до 9 сентября 1944 г. дружеские связи с влиятельными профашистскими кругами тех учреждений, где он работал.

...До 1949 г. включительно финансовый план разрабатывался по моим указаниям на основе приблизительных данных о выполнении его статей за предыдущий период. При этом не делалось никаких попыток использовать все возможности для накопления резервов, которые позволили бы удовлетворить нужды трудящихся в области здравоохранения, образования и снабжения, а также обеспечить более значительные кредиты для производства строительных работ».

«Прокурор Димчев:К чему это приводило на практике?

Стефанов:К замедлению темпов общего развития страны, ее культурного и экономического развития. Уже тот факт, что за тот период в три с лишним года, когда я находился во главе министерства финансов, бюджетные поступления оказались выше, чем это было предусмотрено планом, свидетельствует о том, что мы не произвели настоящего учета всех возможностей. Во время разработки государственного бюджета, опять-таки согласно моим директивам, мы занизили контрольные цифры приходной части бюджета, завысив в то же время расходную часть. Этим государству был нанесен явный ущерб. В самом деле, так как намеченная сумма поступлений была ниже той, которая могла быть получена в действительности, то, после того как она была получена, финансовые органы уже не заботились о том, чтобы получить все суммы, которые к ним могли поступить».

Вредительская деятельность проводилась в вопросах бюджета, налогов, денежного оборота, валютного обмена, если таковой имел место. Она затрагивала и промышленность: важнейшие заводы закрывались под предлогом осуществления концентрации промышленности, тогда как второстепенные, дефицитные предприятия продолжали функционировать.

То же самое происходило и в сельском хозяйстве. В силу недостаточного контроля над обложением кулаков, саботировавших создание коллективных хозяйств и прятавших хлеб, кулаки имели возможность скрывать часть своих доходов и таким путем сохранять свои позиции. Кроме того, проводилась реквизиция хлеба во время молотьбы, что вызвало недовольство крестьян-бедняков, и т. п.

Югославским агентам давалась возможность проникать повсюду, даже в министерства. В течение двух с лишним лет, вплоть до мая 1948 г., специальный агент Ранковича Иован Божевич работал в болгарском министерстве внутренних дел. Такая же картина наблюдалась в Государственной плановой комиссии, в Главном статистическом управлении и т. д.

Вредительство проводилось и в области внешних сношений. С Румынии требовали оплаты в золоте через швейцарские банки (чтобы кое-кому легче было поживиться) за пшеницу, которую Болгария обязалась поставить в 1946 г., когда в Румынии была сильная засуха. Отказывались поставлять табак Советскому Союзу, предлагая его в то же время капиталистическим странам; во время торговых переговоров с болгарской стороны были предложены крайне низкие цены за советские товары, тогда как за болгарские товары требовали у станов* ления завышенных цен.

Как известно, производство табака является основной отраслью болгарской промышленности. В 1947 г. часть урожая табака была сожжена, а в 1948 г. посевная площадь под табаком была сокращена на 20 процентов. В результате Болгария не смогла воспользоваться своим единственным ходовым товаром, чтобы в обмен на него приобрести промышленное оборудование, необходимое для ускорения темпов индустриализации сельского хозяйства.

«С другой стороны, недостаточное количество сельскохозяйственных продуктов и перебои в снабжении городского населения, естественно, вызывали очень сильное недовольство»,— показал Стефанов. Мы это знали по собственному опыту и в результате общения с населением. В то же время снабжение сельского населения промышленными товарами было совершенно недостаточным до самого последнего времени».

Не было, в сущности, ни одной отрасли народного хозяйства, куда бы не проникли вредители. И все-таки, хотя широко организованное вредительство и подтачивало основы болгарской экономики, наблюдалось улучшение жизненных условий и каждый день приносил все новые достижения. Однако темпы этого улучшения были очень медленными, поэтому пропаганда в пользу Тито оказывала свое действие. Создавали впечатление, что Югославия развивается быстрее и, преодолевая трудности, успешно движется к новой, более высокой ступени экономического развития. Федерацию южных славян изображали, таким образом, как желательную и превозносили ее достоинства.

Приезд Тито в Софию был обставлен торжественно. Пропаганда была поставлена неплохо.

Ранкович дал Костову новые указания.

«Чтобы подчеркнуть, что настало время придать нашей работе в Болгарии еще больший размах, Ранкович стал распространяться о том, что речь идет не о каком-то исключительно югославском или болгарском деле, а о деле, имеющем более широкое, между,-народное значение. По его словам, план Тито... находил благоприятный отклик и в других государствах Юго-Восточной Европы.