Юрий Мухин - Великий главнокомандующий И.В. Сталин

Теперь вспомните (если вы читали) бестселлер А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», с которого опущенный в лагерях Солженицын, подключившись к антисталинской кампании Хрущева, начал свою карьеру клеветника. В повести главный герой Иван Денисович якобы бежал из плена и его, «глупого крестьянина», следователь заставил оговорить себя в шпионаже. Вот якобы Иван Денисович и заявил трибуналу, что он «шел с заданием» от немцев, а какое это задание, дескать, ни он, ни следователь придумать не смогли. Остается ужасаться тому, какой был произвол при Сталине.

Та же песня звучит и из уст главного героя фильма «Холодное лето 53-го», да и во многих других произведениях. Причем, исходное положение для этого вроде бы имеется: в ходе войны с фронта в лагеря попадали в основном только осужденные за шпионаж. И таких было много.

С одной стороны, такая перестраховка советских органов безопасности была вызвана принципами ведения разведки немцами. Они засылали к нам в тыл шпионов массово, надеясь, что от кого-нибудь да будет толк.

Во-вторых, информационные документы НКВД тех времен предупреждают наших контрразведчиков об исключительной изобретательности немецких разведчиков. К примеру, зная, что мы считаем, что немцев не любят евреи и цыгане, немцы к нам в тыл в качестве разведчиков забрасывали именно евреев и цыган. В качестве шпионов активно использовали коммунистов и политруков. Или сразу на нескольких фронтах было отмечено, что немцы в качестве фронтовых разведчиков используют советских подростков. Эти тогдашние «Идущие вместе» за тогдашние немецкие «сникерсы» и «баунти» легко пробирались в тыл наших войск как сироты, потерявшие родителей, собирали разведданные и сигнальными ракетами вызывали огонь немцев на наши войска. Причем, наиболее выдающиеся «подростки-демократы» успевали сходить в разведку по нескольку десятков раз, награждались немецкими конфетами и вином.

Такой сильный противник делал честь нашим контрразведчикам, и они, конечно, пытались немецких шпионов разоблачить, так сказать, «с запасом», а если реальных шпионов не было, то негодяи в органах контрразведки, прокуратуре и трибунале наверняка не гнушались дела о шпионах сфальсифицировать, хотя за это следователей наказывали шрафбатом.

Но это все же никак не объясняет, почему масса солдат и офицеров, т. е. людей мужественных по определению, соглашалась признать себя шпионами.

Чтобы понять, откуда взялись эти «невинные жертвы сталинизма», надо повнимательнее присмотреться к тогдашнему Уголовному кодексу. Дело в том, что в мирное время такое преступление, как шпионаж, по своему наказанию намного превосходило такое преступление, как дезертирство. За шпионаж могли расстрелять и расстреливали и в мирное время, а вот за дезертирство (уклонение от призыва) в худшем случае давали 5 лет. Но с началом войны ситуация изменилась — с дезертирами разговор стал очень коротким. Статья 193 «Воинские преступления» упоминает дезертиров два раза. Пункт «г» статьи 193 гласит: «Самовольная отлучка свыше суток является дезертирством и влечет за собой — лишение свободы на срок от пяти до десяти лет, а в военное время — высшую меру наказания с конфискацией имущества». А статья 196 гласила: «Самовольное оставление поля сражения во время боя… и равно переход на сторону неприятеля влекут за собой — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества». Судьям трибунала и думать не приходилось: дезертир? самовольно оставил поле боя? — к стенке!

Однако дезертиров было очень много, и если всех расстреливать, то кто воевать будет? Ведь в тылу уже не только женщины, но и дети стали к станкам, на немцев не всегда патронов хватало. Поэтому дезертиров расстреливали редко и только показательно, только публично и только тогда, когда обстановка на фронте требовала расстрелами остановить панику.

Вот, к примеру, выдержка из спецсообщения Л.П. Берия И.В. Сталину об обстановке в Сталинграде 23 сентября 1942 г.:

«Сегодня во время наступательного прорыва противника две роты 13-й Гвардейской стр. дивизии дрогнули и начали отступать. Командир одной из этих рот лейтенант Миролюбов также в панике бежал с поля боя, оставив роту. Заградительный отряд 62-й армии задержал отступление подразделений и восстановил положение. Лейтенант Миролюбов расстрелян перед строем.

Работник Особого отдела Павлов, проводивший работу в заградотряде 62-й армии, с группой бойцов в 13 человек этого отряда в районе центральной переправы собрал до 400 бойцов различных частей и повел их в бой.

Заградительными отрядами 62-й и 64-й армий за сутки задержано 659 человек, из них расстреляно перед строем 7 трусов и 1 членовредитель».

И во всех остальных случаях дезертирства, а их было за войну около 376 тыс., командующий армией (если речь шла о солдатах и сержантах) либо командующий фронтом или Верховный Главнокомандующий (если речь шла об офицерах), отменяли расстрел и заменяли его отправкой на фронт. А с 1942 года — в штрафные роты (солдат и сержантов) или штрафные батальоны (офицеров). В штрафных подразделениях можно было отличиться в бою, получить ранение или принять смерть. Во всех этих случаях судимость снималась.

В штрафные роты и батальоны попадали почти за все преступления — убийства, грабежи, воровство и т. д. Какой бы приговор ни был вынесен, а дураков не было давать мерзавцам отсидеть войну в лагере в тылу. Но дезертиры в штрафных подразделениях считались самым поганым боевым материалом — ведь это трусы. Поэтому их часто собирали в отдельные штрафные роты с особо строгим контролем. (Кстати, в эти роты попадали и специфические дезертиры, которые сами себе нанесли ранение, чтобы избежать фронта. Таких называли «самострелы», а в кодированной переписке сокращенно— «с. с». Поэтому пехота, при виде их, презрительно посмеивалась: вот и нам «эсэсовцев» пригнали!).

Как видите, в любом случае пойманному дезертиру грозила смерть либо сразу перед строем, либо вероятная смерть в штрафной роте. А ведь этот дезертир очень себя любил, очень-очень! Что делать? И эти мерзавцы нашли выход, благодаря знанию Уголовного кодекса. Дело в том, что среди воинских преступлений был и шпионаж. Статья 193 гласила: «Передача иностранным правительствам, неприятельским армиям и контрреволюционным организациям, а равно похищение или собирание с целью передачи сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР, влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже пяти лет с конфискацией имущества или без таковой, а в тех случаях, когда шпионаж вызвал или мог вызвать особо тяжкие последствия для интересов Союза ССР — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества».