Роджер Киран - Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР

«Сначала я думал, что Горбачев просто недопонимает всю сложность проблемы, — считал Рыжков. — Однако с течением времени, когда уже неоднократно разговаривал с ним, особенно во время заседаний Политбюро, на которых обсуждалась эта тема, я постепенно убеждался в том, что он вполне сознательно проводил такую линию. Атак называемые «сверхрадикалы» и вовсе настаивали на полном упразднении всего, имеющего хоть какое-нибудь отношение к плановому началу в экономике. По их мнению, сами непосредственные производители, действуя исключительно по своей инициативе и вполне самостоятельно, должны быстрее ориентироваться, разбираться во всем и устанавливать взаимовыгодные отношения между собой. Считалось, что в ходе этих процессов как-то «сами собой» будут решаться все проблемы и задачи общегосударственной важности и масштабов. На этом особенно настаивали Яковлев, Медведев и Шеварнадзе, а Горбачев их поддерживал».

Тенденция эта усиливалась по мере того, как Горбачев, со своей «радикальной политической реформой», переходя уже к полному разрушению партии, очевидно, и вовсе перестал рассматривать ее в качестве своей политической базы и средства обеспечения своей поддержки. Видимо, он все определеннее делал ставку на находящиеся в процессе учреждения новые государственные структуры. Его самоуверенность, убеждение, что он располагает уже «гораздо большей» свободой самостоятельных личных действий, заметно возросли, когда в марте 1990 года он занял только что созданный пост президента СССР.

Наряду с этим общее состояние государственного руководства и существующей в стране системы социалистической плановой экономики все больше оказывались под давлением и ряда других, подтачивающих их основы и стабильность факторов. Среди них были, например, стачки горняков в июле 1989 года. Одновременно являясь как следствием, так и причиной нарастающей экономической нестабильности, они вызвали настоящую панику среди значительной части властных деятелей и структур в Москве. Поэтому совсем неудивительно, что вскоре после этого в общественно-политической жизни страны стали происходить вещи, которые еще совсем недавно считались немыслимыми.

Еще одним фактором, во многом способствующим сравнительно спокойному восприятию ревизионизма со стороны общества, включая десятки миллионов трудящихся, явились исключительно умелые пропагандистские представления идей Ленина о нэпе в таком преднамеренно искаженном виде, что они выглядели, не более и не менее, как способ возвращения обратно к «нормальной рыночной» экономике капитализма. Подробно об этом говорится в изданном в 1991 году одновременно в Нью-Йорке и Лондоне под редакцией симпатизирующих Горбачеву исследователей А. Джонса и В. Москоффа сборнике «Большие дебаты в советской экономике о роли рынка. Антология». Исключительно важное место в усилиях ревизионистов-перестройщиков уделялось разработкам, специально противопоставляющим идеи и политику нэпа системе централизованного планирования экономики.

Преднамеренно внушались также взгляды о якобы «сходстве» между проблемами нынешнего времени и проходившей больше полувека тому назад дискуссией в партии об индустриализации. Большинством членов партии тогда была отвергнута так называемая «платформа Бухарина» и одобрен выдвинутый Сталиным курс на ускоренную индустриализацию страны, рассчитывающий на экономическую систему общегосударственной и общественной собственности и единого хозяйственного планирования. Все, что было достигнуто и построено в СССР за последующие шесть десятилетий, осуществлялось на основе этой системы и благодаря ей. В предельно короткие сроки советской экономике удалось достичь, а по ряду основных показателей и превзойти уровень самых развитых стран капиталистического мира.

Как отмечает современный исследователь Сергей Кара-Мурза в своей книге «Советская цивилизация. От начала до Великой победы», «в годы перестройки (в 1989 г.) было проведено моделирование варианта Бухарина современными математическими методами. Расчеты показали, что при продолжении нэпа был бы возможен рост основных производственных фондов в интервале 1–2 % в год. При этом нарастало бы отставание не только от Запада, но и от роста населения СССР (2 % в год). Это предопределяло поражение при первом же военном конфликте, а также внутренний социальный взрыв из-за нарастающего обеднения населения. Поэтому тогда был взят курс на форсированную индустриализацию.

Что касается «программы Бухарина», то она так никогда и не была исполнена. Никому не пришлось увидеть, к чему бы она привела, будь применена на практике. Однако от нее остался миф о том, что в случае ее принятия, быть может, она смогла бы обеспечить «гораздо более легкий» и «более успешный» путь развития страны. Она ведь впрямь обещала подобные вещи при условии продвижения по пути… «рыночной» экономики и широкого сотрудничества с Западом. Но об этом мифе все время находилось кому вспомнить, особенно в периоды, когда стране приходилось решать очередные важные проблемы своего развития. Так произошло и во время горбачевской «перестройки» 80-х лет XX столетия. В отличие от прежних случаев, однако, как подчеркивают в своей книге Джонс и Москофф, на сей раз дискуссия шла не о том, по какому из двух возможных путей следовало идти стране, а исключительно о том, «как, на какой скорости и посредством каких точно способов следовало бы проделать возврат к системе «рыночной экономики» (т. е. к капитализму).

В том же направлении, кстати, осуществлялся и весьма сильный нажим на деятелей перестройки из-за рубежа. С советами хозяевам страны насчет «ценовой реформы» в Москву приехал сам государственный секретарь США Джеймс Бейкер. В то же время, по наблюдениям Джерри Хью, Запад вел настоящую игру вокруг получения Советским правительством иностранных займов. В то же время вдруг исключительно сильное развитие получили контакты западных и «советских» экономистов. Проводились самые разнообразные «рабочие встречи» и совместные конференции, на которых всячески расхваливались будто бы «универсальные» принципы, механизмы и подходы ничем не ограниченной «свободной рыночной экономики», способной якобы оказывать «исцеляющее» воздействие «всему и от всего». В таком виде, по крайней мере, представлялись дела перед оказавшимися вдруг слишком наивными слушателями с Востока. На проводившихся в Москве многочисленных семинарах проходили подготовку деятели и пропагандисты приобретающей все более отчетливые очертания «новой» «рыночной» экономики. Специально подобранных экономистов и «экспертов» с советской стороны приглашали на специально организованные лекционные турне по Соединенным Штатам. Для некоторых из гостей они оборачивались исключительно прибыльными, доходными предприятиями.