Артем Тарасов - Миллионер

Про сватовство бабушка рассказывала массу трогательных историй. Они были такими нереальными для советского времени, что воспринимались мной как пересказ исторических романов.

…Однажды в 1914 году Наталья Николаевна решила съездить за границу и взяла с собой дочерей. Мария была старшей, почти пятнадцатилетней девушкой, а младшая, Элеонора, семи лет от роду. Цель поездки у Натальи Николаевны была наиважнейшая: посетить салоны шляпок в Европе и обновить свой гардероб. Царский рубль был тогда самой стабильной и дорогой валютой. За него давали повсюду большое количество европейских денег. Если сравнивать с сегодняшним днем, рубль тогда стоил более ста долларов. Поэтому российская путешествующая семья в любой стране чувствовала себя с рублями в кармане очень уверенно.

В вагоне первого класса поезда Санкт-Петербург-Хельсинки Мария Георгиевна столкнулась лицом к лицу с молодым человеком. Они посмотрели друг другу в глаза – это была любовь с первого взгляда. Ее захлестнула волна не испытанных ранее чувств.

Она прошла в купе, а он остался в коридоре вагона с желанием вновь ее увидеть. И Мария это почувствовала. Она снова вышла из купе и улыбнулась юноше. Они перебросились несколькими фразами по-французски. Когда перешли на русский, девушка отметила иностранный акцент в его речи.

Когда бы Мария ни выходила в коридор, он всегда был там. И она стала придумывать разные поводы, чтобы выйти из купе: то за свежим журналом к проводнице, то посмотреть в окно с другой стороны поезда. Разговор при этих «случайных» встречах не возобновлялся, так как их не представили друг другу.

В Хельсинки попутчик сошел вместе с остальными пассажирами и последовал за семьей Мелик-Гайзаковых. Он поселился в том же отеле и опять мог видеться с Марией по утрам за завтраком, в поездках по городу и по магазинам, за полдником и обедами. Он иногда кивал в знак приветствия, заливаясь румянцем, но к семье не подходил.

Наталья Николаевна вскоре приметила юношу. Да и как такому не случиться, коли он следовал за ними повсюду и сопровождал путешествующих по Европе уже две недели: в Австро-Венгрии, во Франции, в Италии. Княжна сама подошла к нему и пригласила к столу. Это было хорошим знаком.

Напряженность в общении спала. В Венеции юноша улучил момент и признался Наталье Николаевне в любви к ее дочери Марии. Он тут же сделал ей предложение, первое в ее жизни.

Наталья Николаевна удивленно подняла брови и сказала:

– И думать забудьте! Ей всего пятнадцать лет! Этого никогда позволено не будет. Теперь я все поняла! Если вы не прекратите всюду следовать за нами, я обращусь к городовому.

В ту же ночь они тайно съехали из гостиницы в частный пансионат, а утром спешно покинули Италию, так и не насладившись Венецией и не посетив всех шляпных салонов.

Вскоре началась Первая мировая война. Отвергнутый молодой человек был господином Ненадовичем – личным адъютантом его величества сербского короля. Ему тогда едва исполнилось восемнадцать лет. Переживая неразделенную любовь, он упросил короля направить его добровольцем на фронт и получил разрешение его величества. В первом же сражении Ненадович был смертельно ранен и скончался в полевом госпитале. Очевидцы говорили, что он искал смерти в бою…

Когда Марии Георгиевне исполнилось шестнадцать лет, к ней посватался сын предводителя московского дворянства. Все началось на балу у Морозовых. Следуя последней французской моде, там проводили конкурс красоты среди приглашенных барышень. Каждой из них раздали по номерку, присутствовавшие голосовали тайно. Мария просто блистала в розовом платье с глубоким декольте. Гранатовая диадема на голове сияла в отраженных лучах хрустальных люстр.

Барышни танцевали и украдкой поглядывали на мужчин, пытаясь определить, кто же проголосует в их пользу. Азарт раскрепощал общество.

Когда же барышням разрешили спеть, Мария Георгиевна поразила всех своим удивительным голосом. Она спела романс «Рояль был весь открыт, и струны в нем дрожали…». Это окончательно вывело ее на первое место.

Сын предводителя вручал победительнице бриллиантовую брошь работы Фаберже. Передавая ее в руки Марии Георгиевне, он как бы невзначай коснулся пальцами ее запястья.

Приехав домой, сын предводителя тут же сообщил, что желает свататься к Марии Георгиевне прямо на следующий день. Родители всегда потакали его капризам, но тут, пожалуй первый раз в жизни, молодой человек столкнулся с сопротивлением отца. Дело было даже не в малолетнем возрасте невесты, а в ее национальности!

– Несомненно, кровей она благородных и веры нашей, православной, – говорил предводитель московского дворянства сыну. – Однако ж, будучи моим сыном, вам, молодой человек, надлежит жениться только на русской. И иного случая мы допустить не можем.

Видя серьезное противление своей воле, он отправил сына в кадетский корпус на польскую границу – подальше от столицы, впрочем, договорившись о приписке его к штабу российской армии.

Тем временем Марии Георгиевне стукнуло семнадцать лет. Наступило самое подходящее время для замужества. Шел уже третий год войны, неспокойный 1916-й. Новый жених появился совершенно неожиданно. Он увидел ее на аллее бульвара издали, но этого вполне хватило, чтобы прислать на следующий день приглашение на обед с намеком на сватовство.

Фамилия жениха была знаменитой не только в Москве, но и во всем мире – Манташев. Ему исполнилось тридцать два года. Умерший Николай Манташев пять лет назад оставил завещание, по которому старший сын мог получить наследство только в том случае, если он женится на армянке.

Николай Манташев был первым российским олигархом. Армянский предприниматель, выбился в люди из простых крестьян. Он прославился тем, что во время кризиса скупил в Баку нефтяные месторождения и вскоре стал третьим в мире после Нобеля и Ротшильдов экспортером нефти.

Николай Манташев умер в 1911 году, завещание оставалось в силе, о нем все знали и говорили, а сын все никак не женился.

Получив это известие, отец Марии Георгиевны – Георгий Христофорович был очень возбужден и обрадован. Хотя сам он происходил из мелких дворян, однако твердо верил в буржуазное будущее России, и поэтому нарождающийся класс предпринимателей был для него и желанным, и близким.

– Что вы так это восприняли? Надо радоваться! Это же сам Манташев! – говорил он жене и дочери.

– Ни за что! – восклицала Наталья Николаевна. – Я свою дочь этому старому развратнику не отдам! Мне дела нет до его миллионов.

– Ну что ты, Натали! Подумайте хорошенько! Любовь пройдет, а что останется? Останутся миллионы. Ты и представить себе не можешь, какая жизнь ждет нашу дочь с Манташевым! Он же все унаследует…